 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
довольно четко обозначившие область последующих жизненных и академических интересов Юнга.
Здесь же более ясно обозначилась и граница идеологической независимости от Фрейда во взглядах
обоих на природу бессознательного психического.
Прежде всего разногласие обнаружилось в понимании содержания либидо как термина,
определяющего психическую энергию индивида. Фрейд полагал, что психические расстройства
развиваются из-за подавления сексуальности и перемещения эротического интереса с объектов
внешнего мира во внутренний мир пациента. Юнг же считал, что контакт с внешним миром
поддерживается и иными способами, кроме сексуального, а утрату контакта с реальностью, характерную,
в частности, для шизофрении, нельзя связывать лишь с сексуальным вытеснением. Поэтому Юнг стал
использовать понятие либидо для обозначения всей психической энергии [Рассматривая
энергетическую концепцию Юнга в характеристике психических явлений, небезынтересно отметить
сходную позицию по этому вопросу, высказанную в свое время нашим соотечественником Николаем
Гротом. А именно то, что понятие психической энергии так же правомерно в науке, как и понятие
энергии физической, и что психическую энергию можно измерить подобно физической. /8/], не
ограничиваясь ее сексуальной формой. В дальнейшем расхождения во взглядах выявились и по другим
вопросам. Например, Фрейд считал, что невроз зарождается непременно в раннем детстве и главными
его факторами являются кровосмесительные фантазии и желания, связанные с так называемым
эдиповым комплексом. Юнг, напротив, был убежден, что причина невроза скрыта в сегодняшнем дне и
все детские фантазии — явление второго порядка. Фрейд полагал, что наши сновидения — это
неисполненные желания, перебравшиеся в сон, чтобы заявить о себе таким косвенным образом.
«Зримое содержание сна», говорил он, всего лишь покрывало на «скрытом содержании», которое, как
правило, не что иное, как подавленное сексуальное желание раннего детства. Для Юнга же сны
являлись каналами связи с бессознательной стороной психического. Они передаются символическим
языком, весьма трудным для понимания, но совсем необязательно связаны с желаниями или скрывают
неприемлемое. Чаще всего сны дополняют сознательную дневную жизнь, компенсируя ущербные
проявления индивида. В ситуации невротического расстройства сны предупреждают о сходе с
правильного пути. Невроз —
достаточно ценный сигнал, «полезное» сообщение, указывающее, что
индивид зашел слишком далеко. В этом смысле невротические симптомы могут рассматриваться как
компенсационные; они тоже часть механизма саморегуляции, нацеленного на достижение более
устойчивого равновесия внутри психического. Парадоксально, но Юнг говорил иногда о ком-нибудь:
«Слава Богу, он стал невротиком!» Как физическая боль сигнализирует о неполадках в теле, так и
невротические симптомы сигнализируют о необходимости привлечь внимание к психологическим
проблемам, о которых человек и не подозревал.
Словом, «отступничество» Юнга было неизбежно, и последовавшие события привели к тому, что
в 1913 году между двумя великими людьми произошел разрыв, и каждый пошел своим путем, следуя
своему творческому гению.
Юнг очень остро переживал свой разрыв с Фрейдом. Фактически это была личная драма,
духовный кризис, состояние внутреннего душевного разлада на грани глубокого нервного расстройства.
«Он не только слышал неведомые голоса, играл, как ребенок, или бродил по саду в нескончаемых
разговорах с воображаемым собеседником, — замечает один из биографов в своей книге о Юнге, — но и
серьезно верил, что его дом населен привидениями». /9- P.172/
В момент расхождения с Фрейдом Юнгу исполнилось тридцать восемь лет. Жизненный полдень,
притин, акмэ, оказался одновременно и поворотным пунктом в психическом развитии. Драма
расставания обернулась возможностью большей свободы развития своей собственной теории
содержаний бессознательного психического. В работах Юнга все более выявляется интерес к
архетипическому символизму. В личной жизни это означало добровольный спуск в «пучину»
бессознательного. В последовавшие шесть лет (1913-1918) Юнг прошел через этап, который он сам
обозначил как время «внутренней неопределенности» или «творческой болезни» (Элленбергер).
Значительное время Юнг проводил в попытках понять значение и смысл своих сновидений и фантазий
и описать это — насколько возможно — в терминах повседневной жизни. /10-
Гл.VI. С.173 и далее
[автобиографическая книга]/ В результате получилась объемистая рукопись в 600 страниц,
иллюстрированная множеством рисунков образов сновидений и названная «Красной книгой». (По
