 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Здесь срабатывает по существу бихевиористская модель освобождения психологии от
психики, в данном случае – психологии мышления от чувственно недоступной психической
ткани мысли. Остаются лишь чувственно доступные стимулы (в данном случае символы) и
чувственно доступные реакции (в данном случае операции с символами). Модальность и
пространственно-временная структура "испаряются" точно так же, как из более общей схемы
"стимул-реакция" устраняется психика вообще.
Фактически же происходящее здесь снятие макро– и микрограниц диапазонов модальности и
тем самым ее расширение и универсализация создают не безмодальность, а
интермодальность мысли. Этот сдвиг в сторону интермодальности аналогичен тому, что
происходит еще в рамках структуры сенсорно-перцептивных образов, в которых модальная
специфичность также выражена тем меньше, чем более обобщенный характер они носят.
Но в сфере образной психики феноменологическая картина этой интермодальности, будучи
непосредственно связанной с отображаемым объектом, не создает еще оснований для
иллюзии отождествления интермодальности с безмодальностью. В области же мыслительных
процессов, где модальность (как и пространственно-временная структура) маскируется не
только расширением диапазонов и универсализацией, но и логико-символическим
опосредованием, эта иллюзия отождествления интермодальности с безмодальностью
получает свое предельное выражение. Так или иначе, в результате этих разнообразных
взаимно дополняющих и усиливающих друг друга "эффектов маскировки" модальность
интерпретируется традиционной психологией как специфическая характеристика только
ощущений, восприятий и представлений, т.е. образов, или "первых сигналов".
Однако, не будучи представленной в фактическом материале "академически-лабораторной"
экспериментальной психологии мышления, модальность, аналогично тому как это происходит
и с пространственно-временной структурой, явно говорит о себе и прямо-таки навязывает себя
в качестве объекта исследования в эмпирическом материале прикладных областей
психологии, где требования жизни прокладывают себе дорогу вне зависимости от
сложившихся теоретических установок и традиций экспериментального поиска. Сюда прежде
всего относятся хорошо известные, но не интерпретируемые обычно в общем контексте
проблемы модальности мысли, жизненные данные из области дефектологии,
тифлопсихологии и сурдопсихологии. Эти данные показывают, что резкие ограничения
сенсорной базы (выраженные в предельных случаях отсутствием зрения, слуха, а иногда даже
обоняния и вкуса, т.е. по существу всех основных экстерорецептивных сенсорных
модальностей, кроме генетически исходной – тактильнокинестетической) не ставят
принципиальных лимитов возможностям нормального развития мышления, изменяя лишь его
темпы, конкретные пути и некоторые образноэмоциональные компоненты. Таковы, например,
широко известные факты биографии Е. Келлер или О. И. Скороходовой, существенно
превзошедших среднюю норму умственного развития, несмотря на отсутствие зрения и слуха
с очень раннего детства, т.е. практически на основе почти исключительно тактильно-
кинестетических образов (Келлер, 1910; Скороходова, 1977). При этом существенно, что эти
ограничения не ставят пределов не только общему развитию мышления, но и проникновению
мысли в те физические характеристики внешних объектов, которые в норме отображаются
средствами других (в данном случае нефункционирующих) сенсорных модальностей. Еще Д.
Дидро (1972) в своем знаменитом "Письме о слепых" привел жизненные факты,
свидетельствующие не только о нормальном развитии мышления, но и о возможностях
научной деятельности в области оптики при полном отсутствии зрительной (оптической)
модальности. Таков пример слепого профессора оптики Саундерсена.
О чем говорят эти очень демонстративные в своей простоте факты? По первому впечатлению,
в основе которого, по-видимому, лежит та же иллюзия, о которой говорилось выше, они как
будто указывают на безмодальность мысли, поскольку она проникает в те объективные
сферы, которые не представлены соответствующими модальностями сенсорно-перцептивных
образов. По существу же эти факты указывают не на освобождение от модальности вообще
(поскольку проникновение в сферу оптических и акустических явлений реализуется без
