 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
постановка вопроса, с одной стороны, отсылает нас к натурализму, о чем уже шла речь
выше, и одновременно служит основой для образования малых групп (причастие,
эротическое или сублимированное слияние, секты, конгрегация и т. д.) — все это в
определенной мере связано с тем, что можно наблюдать в наше время
5
. Не стоит
забывать теологического выражения «причастие святым», которое как нельзя лучше
отражает этот процесс и, по сути, основывается на идее соучастия, соответствия,
аналогии — понятия, вполне подходящего для анализа социальных движений, не
сводимых более к своим рациональным или функциональным измерениям. Такой
крупный социолог, как Роже Бастид, научные исследования которого призваны вновь
сыграть важную роль, говорил о религии как о «древовидной эволюции»
6
. В этом
определении, кроме самого представленного на рассмотрение натуралистического
образа, присутствует идея органически взаимосвязанных элементов (ветви,
составляющие дерево), звеньев и последовательностей цепи, сообществ,
наслаивающихся друг на друга, подобно черепице, и образующих более пространное
целое. Древний библейских образ мифологического Иерусалима, «где все вместе
составляет тело», подразумевает тем самым гостеприимство будущего рая. Можно ли,
исходя из этих нескольких соображений, делать далеко идущие выводы и проводить
связь с проявлением чудесного в народе? На мой взгляд, это вполне закономерный
процесс. Тем более что основная характеристика религий, варьируясь, остается
неизменной: постоянно имеется в виду трансценденция. То, что она находится где-то
по ту сторону или же является «имманентной трансценденцией» (группа, сообщество,
которое оказывает трансцендентное воздействие на индивидов), ничего, по сути, не
меняет. Однако наша гипотеза, идущая вразрез с представлениями людей, жалующихся
на исчезновение великих коллективных ценностей, на сведение их к отдельной
личности и проводящих ошибочную параллель со значением повседневной жизни,
заключается в констатации нового зарождающегося и развивающегося события, а
именно: рост числа небольших групп экзистенциальной сети, своего рода трайбализм,
который основывается одновременно на религиозном духе (re-li-gare) и на локализме
(близости к центру, природе). Возможно теперь, когда близится конец цивилизации,
основанной на индивидуализме, начало которой было положено Французской револю-
цией, мы окажемся лицом к лицу с тем, что было в свое время неосуществившейся
попыткой (Робеспрьер), а именно «гражданской религией», которую Руссо выводил из
своих желаний. Эта гипотеза имеет под собой определенные основания, тем более что,
как отмечает Э. Пула, на протяжении XIX — начала XX веков она постоянно занимала
умы таких мыслителей, как П. Леру, О. Конт, А. Луази, а также Балланш, который
полагал, что «человечеству придется создать четвертого на небесах»
7
. Основываясь на
термине, используемом Ф. Ламмене, можно сказать, что эта «демотеистичес-кая»
перспектива позволит понять силу трайбализма и силу социальности, недоступную
пониманию специалистов по политэкономии.
Известно, что Э. Дюркгейма интересовала религиозная связь: «Чем держится
общество, которое ничто не трансцендирует, но которое трансцендирует всех своих
членов». Эта прекрасная формулировка Э. Пула (op. cit., p. 241) отлично выражает
тематику имманентной трансцендентности. Просто причинность и утилитаризм не
могут объяснить склонности людей ко всякого рода объединениям. Несмотря на
проявление эгоизма и частных интересов, существует нечто, что их цементирует,
обеспечивает им устойчивую преемственность. Возможно, источник этой устойчивости
следует искать в общности чувства. В зависимости от конкретной эпохи это чувство
может быть обращено к отдаленным и в силу этого не столь притягательным идеалам,
либо к целям, более близким и потому более притягательным. В последнем случае это
чувство невозможно унифицировать, ни тем более рационально осмыслить; сам взрыв
этого чувства в еще большей степени проявит религиозную окраску. Таким образом,
«гражданская религия», которая вряд ли применима к нации в целом, может прекрасно
