 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
смысле, что настаивание на индивидуалистской редукции может показаться
невыносимо искусственным. Объяснять вековое падение стоимости Фунта стерлингов
исходя из индивидуальных решений маклеров, «Роводящих операции с иностранной
валютой, — все равно что «тонко» объяснять сырой август в Англии, вычерчивая
траектории Дождевых капель. (И наоборот, там, где, как это часто случается в обычной
экономической теории, имеются отсылки к «типическому» индивиду, можно
сомневаться, есть ли это действительно индивидуалистская форма объяснения в
любом серьезном смысле
25.
Возьмем другой пример, который я уже кое-где
использовал-дискриминация при найме на работу — это, в конечном счете результат
индивидуальных или коллективных решений принять, уволить, продвинуть и т. д. Было
бы интересно исследовать, почему отдельные работодатели, возможно, предпочтут
претендентов из белых мужчин среднего класса черным женщинам из рабочего класса,
обладающим равной квалификацией. Но такое исследование не скажет нам ничего
интересного о более глубоких систематических процессах дискриминации,
действующих через механизмы системы образования, якобы открытой для всех.
Можно, конечно, подробно проанализировать сами эти процессы, но с точки зрения
исследования дискриминации в сфере труда они действуют как основополагающие
структурные условия, которые нельзя убрать из объяснения.
Здесь существенно то, что общественные науки требуют множественности
методологических подходов не меньше, чем естественные. О достоинствах этих
подходов можно судить только по практике наук и по степени, в какой они, на взгляд
обществоведов и публики, обогащают наше понимание социального мира. Последняя
истина антинатуралистских концепций общественных наук состоит в признании того,
что они неизбежно связаны с нашим ненаучным мышлением об и действованием в
человеческом обществе, членами которого мы являемся. Признание этого
устанавливает неустранимые пределы редукционистским сциентистским теориям
социального, которые сглаживают различия между социальными и несоциальными
системами. Наиболее социологичные теории всегда сознавали это, но большим
достижением последних двух десятилетий было, я думаю, обострение этого сознания
благодаря влиянию аналитической философии языка в Англии и герменевтики с Евро-
пейского континента. Теперь пришло время, по-моему, строить на этих интуициях в
направлениях, которые проложили Хабермас, Бурдье, Гидденс и др. И мне кажется,
что реалистская философия науки и умеренный, или критический, натурализм
обеспечивают наилучшие метатеоретические координаты для дальнейшего развития.
Сказать так — не значит утверждать, будто ничему нельзя научиться от социальных
теорий, которые радикально антинатуралистичны или отвергают реалистскую
метатеорию как ложную или неподходящую. В естественных науках метатеоретическая
оснастка конкретной теории действительно будет часто оказываться не имеющей
отношения к ее объясняющей способности и главному интересу ее умозаключений,
почему исследование этих метатеории можно без опаски оставить историкам идей.
Однако философская метатеория часто имеет существенные последствия. В гл. 6 я
попытался показать некоторые из этих последствий для классической социологии.
Едва ли можно отрицать влияние позитивизма позднейшее развитие социологии и
других общественных наук, в экономике можно продемонстрировать поддержку
позитивистским конвенционализмом
26
со всеми его несомненными приметами
неоклассической теории, противопоставляемой классической или марксистской
альтернативе. Позитивистские предпосылки были особенно сильны также в психологии,
поставляя плохие, с реалистской точки зрения, доводы для опровержения
психоаналитической теории
27
. Позитивистское влияние крайне переменчиво: от сильного
в политологии и лингвистике
28
до гораздо более слабого в социальной антропологии.
История, как я доказывал в гл. 1, в целом избежала прямого влияния позитивистских
теорий объяснения, но она остается отчасти в плену эмпирической подозрительности
