 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
говорит, что я преувеличиваю, желая играть в "провидение". Он осчастливил нас
патологическим провидением, перед которым мы должны молитвенно преклониться!
Совершенно верно, г. доктор! Мы должны снабдить себя разумом и наукой вместо
того, чтобы слепо полагаться на мистическое, крайне проблематическое провидение.
Несмотря на его добрые намерения и все хорошее в его практической этике
(напр., воспитание воли путем самообладания) я все же сожалею Ферстера и прямо
предостерегаю от него. Он не считался с тем, что наука не допускает пристрастия,
предрассудков и предпосылок. И ныне, в XX столетии, он трубит отступление к
устарелой, полуварварской, источенной червями этике, которая плодами своими
давно бы себя осудила, если бы люди не были бы так бесхарактерны и не
поклонялись бы своим старым идолам.
Он ставит мне в укор мое желание, путем техники предохранение от зачатия,
лишить человечество его последних благодетельных этапов, обвиняя в
покровительстве распутству, утонченности и искания наслаждения. Здесь перед вами
авторитетный принцип людей, наводящих других на определенную мысль, отказывающих
всем в званиях и выставляющих себя единственными защитниками морали. Таким
образом, признавали опасными и противными морали все открытия как
книгопечатание, солнечную систему Коперника, железные дороги, телеграф и т.д.
Конечно, все может быть использовано в худом смысле. Можно при помощи динамита
разрушать поместья и жизни, а ножами убивать. Но следует ли из этого, что больше
не должно применять динамита для прорытия туннелей и ножей при хирургических
операциях? Скрывать средства для регулирования деторождения — это безумство,
малодушие. Должно, наоборот, обучать человечество применять их для получения
благоприятных результатов.
Приложение к главе XV
Два случая.
Среди критиков первого издания моей книги (Schmidts Jadrbucher der
Medizin. 1905) умерший уже в настоящее время женоненавистник д-р Р. И. Мебиус,
автор труда "Physiologischer Schwachsinn des Weibes", пишет между прочим:
"Можно иногда опасаться, например, благодаря покровительству Фореля
интересам аболиционистов, когда он мечтает о "равноправии" полов. Отдельные
пункты здесь действительно заслуживают удивления, как например, психология
полов: мужской интеллект больше; при различии чувств у полов они отличаются
одинаковой силой; воля женщины сильнее (ибо она проявляется интенсивнее в
хозяйстве)!"
Не считаясь с такою наивною мотивировкой, которую навязывает мне Мебиус в
моем труде и которой на самом деле здесь нет, я не считаю нужным оправдываться
перед этой "критикой" и в виде ответа привожу лишь поучительный случай,
сообщения которого я обязан г. Юлиусу Ф. Эд. Вундзаму в Цюрихе, ручающемуся за
верность его передачи. На этом случае можно проследить, какую внутреннюю
ценность представляет собою наша современная половая мораль.
"Мой родственник, молодой австрийский морской офицер, вместе со своими
приятелями, будучи в Тунисе, отправился в дом терпимости. Здесь одна девушка,
едва увидев офицера, громко вскрикнула и убежала к себе, запершись на ключ и не
желая выходить до тех пор, пока не убедилась в том, что вся компания эта ушла.
Но молодой офицер, сильно заинтересованный, спрятался за портьерой и дождался
прихода девушки в залу. Каково же было удивление моего родственника, когда он в
этой девушке узнал дочь одного приличного господина из того города, из которого
он сам был родом.
Застигнутая врасплох, девушка в слезах поведала офицеру свою горькую
судьбу, взяв с него слово не раскрывать ее тайны.
По ее словам, она вступила в любовную связь с офицером, служившим в
гарнизоне их города. Отдавшись ему и скоро почувствовав, что готовится быть
матерью, она сообщила об этом своему возлюбленному, который, не задумываясь,
перевелся в Триест! Родители узнали о состоянии дочери лишь значительно позже,
когда скрывать уже больше не представлялось возможности.
Семья сурово отнеслась к несчастью дочери и выгнала ее на улицу. Бедная
девушка отправилась в Триест, чтобы здесь найти защиту у своего соблазнителя. Но
ее постигло жестокое разочарование. Офицер заявил ей, что не может ни жениться
на ней, ни взять ее к себе, а предлагает лишь деньги, с тем, чтобы она избавила
его от дальнейших "хлопот"! Она в презрении отказалась от предложенной суммы.
Не имея возможности вернуться домой и не располагая свободными средствами,
