 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
к тем из родителей и опекунов, которые сами совершают наказуемые проступки по
отношению к своим детям или питомцам, или заставляют их самих совершать
наказуемые проступки, или же не принимают мер для защиты их от злоупотребления
со стороны третьих лиц (последнее имеет место при конкубинате, вдовстве и пр.).
Меры эти следующие:
1. Лишение родителей или опекунов их власти по отношению к детям и
назначение (конечно, другого) опекуна.
2. Отобрание детей, если это будет признано нужным.
3. Назначение второго опекуна в тех случаях, когда оставшийся в живых
супруг снова вступил в брак или же конкубинат.
4. Лишение родителей своей отцовской власти (а иногда и матерей) в случае,
когда они, не побуждаемые к тому нуждою, предоставляют материальную сторону
воспитания детей частной или общественной благотворительности.
Все эти предложения не имеют прямой связи с нашим вопросом, но при точном
применении их не было бы места и половым злоупотреблениям. В этом случае уместно
вспомнить меры, принимаемые потерявшими стыд родителями, отдающими своих детей в
пасть проституции. В связи же с указанным здесь ¹ 4, мы можем указать на главу
XIII. Такие родители, независимо от отнятия у них детей, должны насильно
производить какую-нибудь работу, назначенную для покрытия содержания этих детей.
Приходится, к сожалению, констатировать, что приведенный очерк половой
педагогики будущего находится еще далеко от своего осуществления. Деревенские
школьные приюты, которые могли бы быть взятыми в качестве примерных образцов для
грядущей государственной школы, встречаются пока очень редко; и во всяком
случае, разумная половая педагогика сможет осуществиться лишь тогда, когда
государство и народ ясно уразумеют половой вопрос, независимо от всяких
предвзятых мнений и предрассудков. Пока же каждый из нас предоставлен самому
себе. В зависимости от их собственного желания, дано в этой области много
сделать как родителям, так и воспитателям. Но раньше всех те молодые люди,
которые чтут социальные реформы, должны отказаться от пустых фраз и показной
стороны дела, а, проникнувшись глубоким убеждением, проявить себя активной
работой в сфере половых отношений, чтобы на развалинах старых, противных
человеческой этике догм построить основу для новых половых реформ, т. е. оказать
деятельное противодействие бракам по расчету, брачной формальности, общности
имущества, проституции и пр., пропагандируя словом и делом правильный половой
подбор, воспитание и т. д. в границах, указанных выше.
Глава XVIII
Половая жизнь и искусство
Искусство представляет колебание нашей жизни чувств в гармонической форме.
(Филогения искусства представляется еще весьма туманной. Взгляд Дарвина,
желавшего приписать его половому соперничеству, в такой мере притянут здесь за
волосы, несмотря на обычное остроумие великого исследователя, что нет
возможности с ним согласиться (см. также: Lameere, "L'evolution des ornements
sexuels". Bruxeles, 1904). Аристотель видел в искусстве принципы прекрасного
подражания Мроф Карл Гросс, в своей блестящей статье, опровергающей, между
прочим, воззрение Дарвина (Die Anfange der Kunst und die Theorie Darvins,
Hessiche Blatter fur Volkskunde band III, Heft 2 und 3), указывает особенно на
принцип самоизображения, объектирование своего же внутреннего возбуждения
(удовольствие у животного, доставляемое собственным голосом). Стремление
производить движения и игры, состоящие из движений (мы видим такие игры и у
муравьев), представляют собою первых автономных созидателей искусства. Гросс
склонен приписывать возникновение искусства специально у человека религиозному
экстазу или вообще проявлению экстаза. Гросс говорит: "Конечно, искусство,
которое зиждется на влиянии на чувство, первым долгом постарается использовать
область, наиболее богатую чувствами (половую область)". По Гроссу же
"эротическое имеет значительно большее значение в более развитом искусстве, чем
в известном нам первобытном". Мы в этом и соглашаемся с Гроссом, так как в
действительности первобытная эротика была слишком обнажена, слишком общепонятна,
слишком чувственна и слишком очевидна, чтобы быть в состоянии в такой степени
волновать и затрагивать чувства, как у культурного человека; это уже дает мне
основание рекомендовать Гросса, так как факты, в лице примитивного искусства,
заключающего в себе мало эротики, являются непосредственным подтверждением
сказанного). Чем тоньше ассоциация искусства с элементами познания, тем
