 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
себя настолько неадекватно, что требуется принудительное лечение (например, см.: АРА, 1987, р. 338;
Turkat & Banks, 1987; Weintraub, 1981). Однако возможно, что, вместо того чтобы уклоняться от
психотерапии, люди с ПРЛ приходят на психотерапию без диагноза такого расстройства. Верно, что эти
люди редко стремятся к психотерапии, имея паранойю в качестве своей главной проблемы, но они
могут прийти на психотерапию из-за других проблем, таких как неспособность справиться со стрессом,
конфликты с начальством или коллегами, семейные проблемы или вредные привычки (курение,
пьянство и т. п.). В таких случаях их основные подозрения относительно других могут быть не
очевидными. Люди с ПРЛ часто могут хорошо скрывать паранойю, когда этого хотят. Например,
паранойя Гэри не была распознана до седьмой психотерапевтической сессии, несмотря на активный
интерес психотерапевта к этому расстройству. Распространенность ПРЛ в нашей практике была
намного выше, чем сообщается в литературе (например: Turkat, 1985), несмотря на то что это
расстройство не столь известно. Неясно, объяснялось ли это более эффективным обнаружением
расстройства или некоторой предвзятостью при направлении пациентов, но это говорит в пользу того,
что данное расстройство иногда может оставаться нераспознанным.
Теоретические воззрения
В целом паранойя являлась объектом пристального внимания представителей
психодинамического подхода от Фрейда до наших дней. Типичный взгляд на это расстройство
представлен Шапиро (Shapiro, 1965, р. 54-107). После подробного обсуждения параноидного
когнитивного стиля он доказывает, что данное расстройство — результат «проекции» неприемлемых
чувств и побуждений на других людей. Теоретически приписывание недопустимых побуждений другим
уменьшает или устраняет вину за эти побуждения и, таким образом, служит защитой от внутреннего
конфликта. Точка зрения психоанализа, в сущности, состоит в том, что человек неправильно видит в
других то, что фактически истинно для него, и в результате испытывает меньше страданий, чем при
более реалистичном взгляде на себя и других.
Когнитивно-поведенческая модель паранойи, подобная этому традиционному представлению,
была представлена Колби и его коллегами (Colby, 1981; Colby, Faught, & Parkinson, 1979). Эти
исследователи разработали метод компьютерного моделирования ответов параноидного клиента в
психиатрическом интервью, которое настолько реалистично, что опытные интервьюеры неспособны
обнаружить разницу между ответами компьютера и параноидного клиента, если интервью достаточно
ограниченно (Kochen, 1981). Модель Колби основана на допущении, что паранойя фактически является
набором стратегий, направленных на минимизацию или предупреждение позора и унижения.
Предполагается, что параноидный человек твердо уверен в том, что он неадекватен, несовершенен и
имеет недостатки. Это, как полагают, приводит к переживанию невыносимого позора и унижения в
ситуациях, когда человек является объектом насмешки, ложно обвиняемым или страдает физическим
недостатком.
Колби выдвигает гипотезу, что, когда имеется «оскорбительная» ситуация, человек может
избегать принимать на себя вину и проистекающие из нее чувства позора и унижения, обвиняя в
произошедшем кого-то еще и утверждая, что с ним обращались несправедливо. Гнев и/или тревога,
которые следуют из объяснения проблем преследованием со стороны недоброжелателей, как
предполагается, более приемлемы, чем позор и унижение, возникающие в случае, если человек должен
нести ответственность за происходящее. Колби (Colby, 1981) также отмечает, что атрибуции
параноидного человека оказывают большое влияние на межличностные взаимодействия. Если
параноидная личность принимает меры против людей, которым она приписывает недобрые намерения,
они могут принять ответные меры, включающие действия, которые потенциально оскорбительны.
Таким образом, в действительности параноидное поведение может косвенно усиливать позор и
унижение, которые оно должно было уменьшить. Хотя модель Колби весьма интересна, необходимо
отметить, что его компьютерной программой моделируется пациент, страдающий бредом и, таким
образом, не соответствующий диагнозу ПРЛ.
Собственно ПРЛ явилось объектом внимания многих авторов. Камерон (Cameron, 1963,1974)
рассматривает это расстройство как проистекающее из недостатка доверия, которое следует из плохого
обращения родителей и недостатка родительской любви. Ребенок начинает ожидать садистского
обращения со стороны других, быть вигильным к признакам опасности и действовать быстро, чтобы
защитить себя. Настороженность человека приводит к тому, что он обнаруживает едва различимые
