Navigation bar
  Print document Start Previous page
 147 of 200 
Next page End  

привилегий, связанных с силой и слабостью, он становится заядлым спорщиком по поводу честности-
нечестности, преимущественно в спортивных играх, и это единственный предмет, который мог бы
вызвать точную копию негодования - ну, и конечно же любого рода «боссизм».
[Неологизм,
образованный от англ. boss (хозяин), для обозначения склонности людей определенного типа
командовать другими и распоряжаться всем и вся как своей собственностью. - Прим. пер.]
«Никто не в праве так обращаться со мной» - вот лозунг такого протеста. Это - двойник более
героической чести или достоинства, прямоты или честности жителей других стран. Хотя наш мальчик
может с усмешкой присоединиться к некоторым намекам на более низкое происхождение или
положение, на самом деле ему несвойственна нетерпимость: большей частью его жизнь слишком
защищена и «ограничена», чтобы поставить его перед личным решением этой проблемы. В тех случаях,
когда он все же сталкивается с подобной проблемой, то решает ее, опираясь на понятие дружбы, а не
гражданства. Ведь это привилегия, а вовсе не долг - благосклонно относится к любому приятелю. Что
касается «общего гражданства», то он постигает концепцию поведения школы, которая руководствуется
этим названием, однако он не связывает его с политикой. В других отношениях он более или менее
сомнамбулически движется в лабиринте неопределенных привилегий, лицензий, обязательств и
обязанностей. Ему хочется неопределенного, общего успеха, и он счастлив, если может добиться его
честно, или хотя бы не сознавая нечестности. В этой связи нужно сказать, что наш мальчик, обычно по
невнимательности и из-за ограниченного видения, а часто по легкомыслию, причиняет огромный вред
его менее удачливым, но более темнокожим сверстникам, которым отказывает от дома, исключает их из
своей клики и не подпускает к себе, поскольку смотреть им в лицо и считаться с ними как с реально
существующими людьми означало бы для него иметь постоянный источник смутного беспокойства. Он
игнорирует их, хотя мог бы содействовать их участию в американской идентичности, относясь более
серьезно к простому социальному принципу: раз никто не вправе так обращаться со мной, то никто не
должен так обращаться ни с кем другим.
Однако я смею утверждать, что семейная жизнь этого мальчика скрывает в себе больше
демократии, чем кажется на первый взгляд. Возможно, она не отражает демократии исторических
трудов и газетных передовиц, зато отражает ряд тенденций, характеризующих демократический
процесс как он есть, с его светлыми и темными сторонами и перспективами развития. Я должен здесь
указать на одну из тех конфигурационных аналогий между семейной жизнью и национальными
нравами, которые с трудом укладываются в какую-то теоретическую систему, но кажутся в высшей
степени релевантными.
«В настоящее время неписанное, но твердое правило Конгресса состоит в том, что при обычных
обстоятельствах ни один важный блок никогда не будет провален при голосовании по любому вопросу,
затрагивающему его собственные жизненные интересы».
[John Fischer, «Unwritten Rules of American
Politics», Harper's Magazine,
197: 27-36, November, 1948.] Эта формулировка относится, конечно, к
политическим интересам различных групп (аграрному блоку, финансовому, лейбористскому и т. д.),
которые используют двухпартийную поляризацию - и сами пользуются ею. Время от времени они
способствуют продвижению позитивного законопроекта, но чаще - что иногда гораздо важнее -
предотвращают появление нежелательного закона. Возможно, что в результате позитивного
законотворчества получится хороший закон, однако он прежде всего не должен быть неприемлемым
для любых важных блоков (так же как кандидат в президенты может быть потенциально великим
человеком, но при этом должен быть человеком, приемлемым для любого крупного блока избирателей).
Этот принцип не только удерживает любую группу от абсолютного господства, но и спасает каждую из
них от попадания в полное подчинение.
Подобным же образом американская семья склонна стоять на страже права каждого ее члена,
включая родителей, на соблюдение своих жизненных интересов. Фактически каждый член семьи по
мере того как он взрослеет и изменяется, отражает разнообразие внешних групп и их изменяющихся
интересов и потребностей, именно, профессиональной группы отца, клуба матери, подростковой клики
и первых друзей их детей. Интересы этих групп определяют границы привилегий индивидуума в его
семье; и эти же группы выступают в качестве судей данной семьи. Чувствительным приемником
изменяющихся стилей жизни в округе и чувствительным арбитром их столкновения в доме является,
конечно, мать. И я полагаю, что эта необходимость выполнять функцию семейного арбитра служит еще
одной причиной, почему американская мать инстинктивно боится окружать своих детей наивной
животной любовью, которая, при всей своей безыскусственности, способна быть такой избирательной и
несправедливой, и которая, прежде всего, может ослабить решимость ребенка искать общества равных
себе сверстников, чего семья не в состоянии ему обеспечить, да и не должна этого делать. Мать
Hosted by uCoz