 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
предложить наспех сделанное лекарство от впопыхах установленной болезни общества, а чтобы
завершить наброски нашей теории. В этом смысле, перед вами психоаналитическая книга об отношении
эго к обществу.
Это книга о детстве. Можно просматривать работу за работой по истории, социологии, морали и
практически не обнаружить упоминания о том, что все люди начинают свой путь детьми, и не где-
нибудь, а в своих детских. Человеку свойственно долгое детство, а цивилизованному человеку - еще
более долгое. Продолжительное детство делает человека в техническом и умственном отношениях
виртуозом, но и оставляет в нем пожизненный осадок эмоциональной незрелости. Хотя племена и
народности, во многом неосознанно, используют воспитание детей для достижения своей особой
формы зрелой идентичности, своего уникального варианта цельности, их постоянно преследуют
иррациональные страхи родом из того самого детства, которое они эксплуатировали особым образом.
Что может знать об этом клиницист? Я полагаю, психоаналитический метод является по
существу историческим. Даже тогда, когда он ориентируется на медицинские данные, они
интерпретируются как функция прошлого опыта. Сказать, что психоанализ изучает конфликт между
зрелыми и инфантильными, новейшими и архаическими пластами в душе человека - значит сказать, что
психоанализ изучает психологическую эволюцию через анализ конкретной личности. В то же самое
время психоанализ позволяет увидеть в истории человечества гигантский метаболизм индивидуальных
жизненных циклов.
В таком случае, хотелось бы отметить, что это - книга об исторических процессах. Все же
психоаналитик являет собой необычный, возможно новый, тип историка. Вверяя себя влиянию
наблюдаемого, аналитик оказывается частью изучаемого им исторического процесса. Как терапевт, он
должен сознавать собственную реакцию на наблюдаемое; его «уравнения» наблюдателя становятся
самыми близкими ему инструментами наблюдения. Поэтому ни терминологическое равнение на более
объективные науки, ни благородная отстраненность от злобы дня не могут и не должны удерживать
психоаналитический метод от того, чтобы всегда быть, пользуясь выражением Г. С. Салливана (Н. S.
Sullivan), «соучаствующим».
В этом смысле данная книга является (и должна быть) субъективной, концептуальными
путевыми заметками.
С моей стороны не было даже попытки достичь репрезентативности в
цитировании или систематичности в ссылках. В общем, мало что получается из усилий укрепить
неясные, расплывающиеся значения с помощью добросовестного на вид цитирования отдаленно
сходных понятий из других контекстов.
Такой личный подход требует краткого изложения истории моего ученичества и признания
общей суммы интеллектуального долга другим людям.
Я пришел в психологию из искусства, чем можно хотя бы объяснить, если не оправдать то, что
время от времени читатель будет заставать меня рисующим фон и задний план, тогда как он предпочел
бы узнать о фактах и понятиях. Мне пришлось из органической необходимости сделать добродетель,
опираясь на то, что речь здесь должна идти о репрезентативном описании, а не о теоретической
аргументации.
Впервые я встретился лицом к лицу с детьми в маленькой американской школе в Вене, где
работали Дороти Берлингем, Ева Розенфельд и директорствовал Петер Блосс. Свою клиническую
карьеру я начал как детский психоаналитик под руководством Анны Фрейд и Августа Айхорна. Кроме
того, я окончил Венский психоаналитический институт.
Генри А. Мюррей (Н. A. Murray) и его коллеги по Гарвардской психологической клинике дали
мне первое интеллектуальное пристанище в США. Годами я обладал привилегией долгих бесед с
антропологами, в первую очередь, с Грегори Бейтсоном (G. Bateson), Рут Бенедикт (R. Benedict),
Мартином Лоэбом (М. Loeb) и Маргарет Мид (М. Mead). Скаддер Микил (Scudder Mekeel) и Альфред
Кр¸бер (A. Kroeber) познакомили меня с «полем». Мой особый долг перед ними будет обстоятельно
рассмотрен во второй части книги. Было бы просто невозможно перечислить по пунктам все, чем я
обязан Маргарет Мид.
Мои компаративистские взгляды на детство сформировались благодаря исследованиям, к
которым меня первым побудил Лоуренс К. Франк (L. К. Frank). Финансовая субсидия Фонда Дж. Мэйси
младшего позволила мне присоединиться к изучению начальной стадии детских неврозов, проводимому
кафедрой психиатрии медицинского факультета и Институтом человеческих отношений Йельского
университета. Финансовая помощь Комитета по народному образованию дала мне возможность какое-
то время участвовать в долгосрочном проекте Джин Уолкер Макферлайн по изучению детей
Калифорнии (Институт благополучного детства, Калифорнийский университет, Беркли).
