 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
деперсонализацию и отстраненность. Человек утратил свой мир, не имеет пристанища, чужой в этом
мире, в сотворении которого не принимает участия и даже не является его частью.
Элленбергер (Ellenberger, 1958) выделяет как наиболее значимые три концепции
экзистенциальной психотерапии: 1) концепцию экзистенциального невроза, в соответствии с которой
эмоциональные нарушения являются результатом неспособности видеть смысл жизни, а не
вытесненных влечений или травмы, слабости Эго или жизненного стресса; 2) концепцию
терапевтических отношений как встречи или новых отношений, открывающих новые горизонты, а не
отношений переноса, повторяющих прошлое; 3) концепцию каиросов (kairos), критических точек, когда
пациент готов к терапии и когда возможны быстрые изменения и улучшение.
Хотя эти элементы и концепции, по-видимому, присущи большинству, если не всем формам
экзистенциальной терапии, их недостаточно для создания единой теории. Мэй (May, 1963) считает, что
единой школы экзистенциальной психотерапии нет и быть не может. Действительно,
«особая экзистенциальная психиатрия невозможна... Экзистенциализм — это установка, подход
к людям, а не школа или группа. Подобно философии, он имеет дело с исходными допущениями,
лежащими в основе психиатрических и психоаналитических техник. Экзистенциальный подход не есть
система терапии, хотя он вносит в терапию существенный вклад. Это и не набор техник, хотя может
служить для них основой. Скорее это понимание структуры человека и его переживаний, что в большей
или меньшей степени закладывает базу для всех техник» (р. 8).
Вместе с тем Мэй считает нежелательным делать акцент на техниках, поскольку «именно
чрезмерный акцент на техниках, на всем, что сопутствует тенденции видеть в человеке объект, который
можно рассчитать, проанализировать, которым можно управлять», блокирует понимание, за которое
ратует экзистенциализм. «Центральной задачей и обязанностью психотерапевта является попытка
понять пациента как сущее, причем сущее в его собственном мире». Техника вытекает из понимания, а
не предваряет его.
Многие экзистенциальные психотерапевты, в особенности те, кто испытал на себе влияние
Бинсвангера, склонны использовать техники психоанализа. Бинсвангер (Binswanger, 1958) представляет
экзистенциальный анализ как «антропологический тип научного исследования», а не метод
психотерапии, для которого психоанализ незаменим. Его рассуждения касаются анализа случаев из
практики в терминах экзистенциальных концепций, а не теоретических предпосылок терапевтического
подхода.
Хотя экзистенциальные психотерапевты использует ряд техник, имеющихся в других подходах, в
особенности в психоанализе, все же формы экзистенциальной терапии имеют ряд особенностей,
отличающих их как группу от других подходов. Мэй (May, 1958a; ср. May & Yalom, 1989) отмечает шесть
таких особенностей.
1.
Экзистенциальные психотерапевты используют широкий спектр техник. Эти техники
отличаются гибкостью и разносторонностью, «варьируют от пациента к пациенту и от одной стадии к
другой во время лечения одного и того же пациента», в зависимости от того, что необходимо «для
наилучшего выявления существования данного конкретного пациента в данный момент его личной
истории» и «что наилучшим образом способно осветить его бытие-в-мире» (May, 1958a, р. 78).
2.
Экзистенциальные психотерапевты, в особенности с психоаналитической подготовкой,
используют психологические процессы, такие как перенос, вытеснение, сопротивление, но всегда с
учетом их смысла в экзистенциальной ситуации текущей жизни пациента.
3.
Акцент делается на присутствии, или реальности отношений психотерапевт-пациент, в
которых психотерапевт «озабочен не собственно проблемами, а пониманием и переживанием,
насколько это возможно, бытия пациента» (May, 1958a, р. 80) за счет проникновения и участия в поле
пациента. Это представление разделяют также представители других психотерапевтических школ,
которые рассматривают пациента как сущее, требующее понимания, а не как объект, который
необходимо подвергнуть анализу. «Любой психотерапевт экзистенциален в той мере, в какой, с учетом
своей технической подготовки и полученных знаний о переносе и других психологических процессах,
он обладает способностью относиться к пациенту как к "одной экзистенции, взаимодействующей с
другой", говоря словами Бинсвангера» (May, 1958a, р. 81). Пациент является не субъектом, а
«экзистенциальным партнером» и отношения — это встреча, или "со-бытие" друг с другом в подлинном
