 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
имеющимся сведениям об обстановке в семье). Тут проявился более глубокий материал; пациент
ощутил, как люди выходят и входят в двери; я интерпретировал это как взаимосвязь с дыханием, что
нашло отражение в последующих ассоциациях. Идеи подобны дыханию; вместе с тем, они напоминают
детей, если не обращать на них внимания, они, как ему кажется, чувствуют себя заброшенными. Его
страх был связан с заброшенностью ребенка, заброшенностью идеи, мнения или ненужного жеста
ребенка.
Эпизод 6
Неделю спустя пациент (неожиданно, с его точки зрения) пришел к выводу, что так и не принял
смерти своего отца. Этому предшествовало сновидение о том, как они с отцом разумно и свободно
обсуждали текущие сексуальные проблемы. Еще через два дня пациент сообщил о своем сильном
беспокойстве в связи с головной болью,
которая сильно отличалась от всего испытанного им ранее.
Она началась примерно два дня назад, после предыдущей сессии. Боль была в висках, иногда в области
лба, и словно располагалась вне головы.
Боль была постоянной, пациент чувствовал себя больным;
если бы жена хоть немного его жалела, он бы лег в постель и не пришел на анализ. Как врач он был
обеспокоен: явно функциональное расстройство не удавалось объяснить с точки зрения физиологии.
(Это напоминало сумасшествие.)
На протяжении часа я имел возможность выбрать подходящую интерпретацию и, наконец,
сказал: «Боль вне головы отражает вашу потребность в том, чтобы вашу голову обхватывали руками, как
в детстве, когда вы сильно расстраивались». Вначале он не среагировал, но постепенно понял, что
человеком, который мог в нужный момент обхватить его голову, был отец, а не мать. Другими словами,
после смерти отца никто не обхватывал его голову, когда ему бывало плохо.
Я соединил свою интерпретацию с ключевой интерпретацией среды, и постепенно пациент
понял, что моя идея относительно рук и головы была правильной. Он тут же впал в состояние
отстраненности с ощущением, что я владею неким аппаратом, который могу включить, и который
обладает гипнотическим воздействием. Таким образом, пациенту было важно, что в действительности я
не касался его головы, что было бы механическим применением технических принципов. Важно здесь
то, что я тотчас же угадал, что ему нужно.
В
конце часа он, к собственному удивлению, припомнил, как в течение длительного времени
поддерживал голову ребенка. Небольшая операция длилась больше часа под местной анестезией. Он
делал все возможное, чтобы помочь ребенку, но без особого успеха. Ему почему-то казалось, что ребенку
необходимо поддерживать голову.
Теперь пациент был глубоко убежден, что пришел на анализ в тот день, чтобы услышать мою
интерпретацию, поэтому был даже благодарен жене, что она не выразила ему сочувствия и не
обхватила его голову руками, как могла бы сделать.
Выводы
Основная идея этого сообщения состоит в том, что, зная о регрессии во время анализа, можно
своевременно на нее отреагировать, дав возможность некоторым пациентам с менее выраженными
расстройствами ограничиться кратковременной, иногда практически мгновенной регрессией. Я бы
сказал, что в состоянии отстраненности пациент удерживает себя;
и если же сразу после
возникновения этого состояния психоаналитик сможет удержать пациента,
то состояние
отстраненности переходит в регрессию. Преимущество регрессии состоит в том, что она связана с
возможностью коррекции неадекватных способов удовлетворения потребностей в прошлой истории
пациента, иначе говоря, в обращении с пациентом в детском возрасте. В отличие от регрессии
состояние отстраненности не дает никаких преимуществ, пациент приходит в себя, не претерпев
никаких изменений.
Когда мы глубоко понимаем пациента и показываем это, давая точную и своевременную
интерпретацию, мы фактически удерживаем пациента и принимаем участие в отношениях, в которых в
той или иной степени проявляется зависимость и регрессия пациента.
Принято считать, что регрессия пациента во время психоанализа сопряжена с определенной
опасностью. Опасность эта кроется не в самой регрессии, а в неготовности психоаналитика столкнуться
