 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Wolitzky, 1982, p. 372).
Кроме того, в аналогии родитель—ребенок / психоаналитик—пациент звучит некоторая
самонадеянность. В конце концов, мать «сделала все неправильно». Она потерпела неудачу. А
психоаналитик может «все исправить». Или, обращаясь к некоторым терапевтически-религиозным
сравнениям Фэйрберна и Гантрипа, можно сказать, что мать есть Сатана, а психоаналитик — Бог,
спаситель, посланный для «спасения» пациентов от внутренней нечистой силы, которая является
продуктом универсального источника зла, Матери-сатаны. Таким образом, как отметили Гринберг и
Митчелл (Greenberg & Mitchell, 1983), все это представляется «чрезмерно упрощенным».
Имеются и другие упреки в адрес теории и терапии объектных отношений, в частности, в
неточности их понятий, недостаточной обоснованности выбора тех или иных основных объектов
вмешательства. И вновь эти вопросы поднимает Моррис Игл. «Хотя такие идеи, как замещение плохих
объектов хорошими, вызывают определенные ассоциации и можно представить себе в общих чертах,
что именно за ними стоит, точными их назвать нельзя. В то же время Фэйрберн нисколько не пытается
их уточнить» (Eagle & Wolitzky, 1992, p. 130). В отношении второго замечания Игл (Eagle, 1984) говорит,
что «как и почему регрессия взрослого человека к определенным ранним стадиям развития должна
привести к возобновлению психологического развития и перерождению, теоретики объектных
отношений так и не прояснили» (р. 92). Неточность и недостаточная ясность служат основными
поводами для нападок, в том числе и на психоаналитическую теорию в целом (см. Holt, 1985).
Возможно, в развитии структурной модели объектных отношений и отвержении модели,
основанной на инстинкте, некоторые теоретики объектных отношений зашли слишком далеко. Во
всяком случае, некоторые исследователи считают именно так, в том числе Отто Кернберг. Кернберг
(Kernberg, 1976) попытался в своей теории совместить психологии влечений, Эго и объектных
отношений; он не считает эти теории взаимоисключающими.
«Гантрип... недавно переработал взгляды Фэйрберна в полную противоположность
психоаналитической теории инстинктов, отрицая значение инстинктов в развитии личности в целом. Я
не согласен с такой точкой зрения, во всяком случае, не считаю возможным противопоставлять теорию
объектных отношений современным представлениям об инстинктах или психоаналитической теории
инстинктов» (р. 119).
Действительно ли теоретики объектных отношений могли зайти слишком далеко — хороший
вопрос, все еще полностью открытый для обсуждений.
Как же обстоят дела с научным исследованием подхода объектных отношений? Как уже было
сказано, одной из проблем является склонность излишне полагаться на описание единичных случаев,
что сопряжено с однобокостью и дает простор возможным искажениям и накладкам. Вместе с тем в
литературе опубликованы интересные материалы, посвященные новаторским разработкам теории
объектных отношений, в частности, речь идет о группе психотерапевтических исследований из Сан-
Франциско (Weiss and Sampson, 1986).
«Теория контроля бессознательного... разработанная Вейссом и Сэмпсоном, может считаться
продолжением и переработкой Эго-психологии, в том смысле, что основной акцент делается на
бессознательных Эго-процессах убеждений, суждений, проверки и т. д. Вместе с тем теория контроля
бессознательного также связана с межличностным взаимодействием и объектными отношениями, в том
смысле, что бессознательные патологические убеждения приобретаются в процессе взаимодействия и
общения с родительскими фигурами и подвергаются проверке в процессе лечения через общение с
психотерапевтом» (Eagle & Wolitzky, 1992, pp. 142-143).
Теория, разработанная группой Вейсса/Сэмпсона и меньше нацеленная на техники терапии,
предназначена для объяснения принципов работы терапии (Silberschatz, Curtis, Sampson, & Weiss, 1991, p.
56). Особое внимание уделяется плану пациента, который заключается в зачастую бессознательной
стратегии использования терапии для разрушения своих патогенных убеждений, тестировании этих
убеждений в процессе лечения, в то время как задача психотерапевта — справиться с тестами, которые
предлагает пациент. На данный момент научные исследования подтвердили правильность идей Вейсса
и Сэмпсона о планах пациента, предлагаемых им тестах, а также о том, что происходит в случае
успешного или неуспешного прохождения психотерапевтом этих тестов. Описание исследовательской
программы, ее результаты и перспективы отражены в ряде работ (Sampson & Weiss, 1992; Silberschatz et
