 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ничего не получается. Мне не остается ничего другого, как покончить с собой».
Следующие две истории дают нам типичный пример «мужских» стрессогенных факторов.
Двенадцатилетний мальчик, посещавший привилегированную частную школу, в результате
неаттестации по нескольким предметам оказался под угрозой исключения. Ситуация вызвала у него
сильнейшую тревогу. Он думал: «Мама будет ругаться... Мне придется ходить в обычную школу... Я
ничего не добьюсь в жизни... Я неудачник». Мальчик пытался повеситься, но был спасен соседями.
Мать мальчика, питая необоснованно высокие ожидания в отношении сына, действительно, была
разочарована его «провалом». Поэтому одна из задач терапии сводилась к тому, чтобы умерить
требования матери и смягчить ее негативную реакцию на неудачу сына. Что касается самого мальчика,
то перед ним стояли две задачи. Во-первых, ему необходимо было решить, как поступить —
перевестись в обычную школу, где нет столь жесткой конкуренции между учениками, или остаться в
этой школе, где он сможет получить более качественное образование. Иными словами, он должен был
осознать, что ситуация не такая уж катастрофичная и что в каждой из имеющихся возможностей
содержатся свои «плюсы». Во-вторых, ему предстояло понять, что он сам отвечает за свою жизнь, и
научиться противостоять требованиям матери.
Герой второй истории — взрослый мужчина, глава семьи, который пытался покончить с собой
после того, как потерял работу. Он мыслил в обычной для суицидального пациента
последовательности: «Я неудачник. Жене и детям будет лучше, если я умру». Мужчине предстояло
решить две проблемы: а) найти работу и б) раздобыть средства к существованию на тот период, пока у
него нет работы. Терапевтическое вмешательство сводилось в данном случае к тому, что пациент по
просьбе терапевта перечислил, что выиграют его близкие, если он умрет, и затем записал, какие чувства
они испытают в результате его кончины. Сыграв роль одного из членов семьи, пациент смог понять, как
много горя доставила бы близким его смерть.
Мы обнаружили, что у женщин суицидной попытке обычно предшествуют трения или разрыв
отношений со значимым человеком. Так например, одна пациентка была обеспокоена тем, что ее муж
все реже бывает дома. Ее мысли разворачивались от идеи «Я теряю Тома» до идеи «Мне лучше
умереть». В данном случае реалистическая проблема заключалась в том, что у женщины сложились
действительно непростые отношения с мужем. Пациентке пришлось учиться более эффективным
способам общения с супругом.
В этих историях мы видим три типа «реальных житейских» проблем: а) необходимость выбора
между разными учебными заведениями; б) необходимость поиска новой работы и средств к
существованию; в) необходимость исправления неудовлетворительных отношений с супругом.
Предлагая возможные решения для такого рода проблем, терапевт должен иметь в виду, что
любая конструктивная альтернатива может оказаться погребенной под мощным слоем
пессимистических ожиданий и представлений пациента. Поскольку депрессивный пациент видит
будущее исключительно в мрачных тонах, терапевт не должен принимать на веру заявления пациента о
невозможности предлагаемого решения. Выбор суицида как способа решения проблемы зачастую
определяется дихотомизмом («либо—либо») мышления пациента: «Либо муж вернется ко мне, либо я
покончу с собой».
Вакцинация против стресса
Жизненные ситуации, толкающие некоторых людей к самоубийству, как правило, не содержат в
себе ничего необычного. Почему одни люди, сталкиваясь с проблемой, начинают думать о суициде,
тогда как другие пытаются решить проблему или просто примиряются с неприятной ситуацией? К
сожалению, мы не знаем точного ответа на этот вопрос, однако данные клинических исследований
позволяют выдвинуть некоторые предположения.
Суицидальные индивидуумы склонны преувеличивать размах и глубину проблем, в результате
чего даже самые заурядные, ничтожные трудности воспринимаются ими как неразрешимые проблемы.
Кроме того, эти люди крайне неуверены в собственных силах и считают себя неспособными справиться
с трудностями. И наконец, они склонны проецировать результирующую картину собственного
поражения в будущее. Иначе говоря, они демонстрируют все признаки когнитивной триады, а именно
преувеличенно негативное восприятие мира, собственной персоны и своего будущего.
Другая отличительная особенность суицидального пациента заключается в том, что смерть для
него является приемлемым и даже желанным способом избавления от трудностей («Если бы я умер, я
бы не мучился сейчас этими проблемами»). Среднестатистический индивидуум, не имея готового
