 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
из нас способны быть и добрыми и грубыми; и мудрыми и глупыми; и свободными и подчиняющимися
— все дело в социальном контексте. Большинство семинаристов не останавливались, чтобы помочь
стонущему человеку, когда их заставляли торопиться на диспут о добром самарянине (Darley & Batson,
1973). Внешние социальные силы формируют наше социальное поведение.
Социально-психологическая идея о том, что есть силы большие, чем отдельный человек,
соответствует религиозной идее о трансцендентных силах добра и зла, Бога и Дьявола. Зло — это не
только гнилые яблоки тут и там. Оно также продукт «власти и мощи» разрушительных сил, которые
могут испортить весь мешок с яблоками. А поскольку зло бывает не только индивидуальное, но и
коллективное, ответ ему находится в религиозной жизни общества.
Хотя ситуации иногда могут пересилить индивидуальные диспозиции, социальные психологи не
рассматривают человека как пассивное перекати-поле, носимое из стороны в сторону социальными
ветрами. Оказываясь в одной и той же ситуации, разные люди реагируют по-разному в зависимости от
их личных качеств, черт и культуры. Ощущая давление, они в ответ стремятся восстановить свою
свободу. Будучи численно в меньшинстве, они могут противостоять большинству и перетягивать его на
свою сторону. Веря в себя и сохраняя внутренний локус контроля, они могут творить чудеса. Более того,
люди выбирают для себя и те ситуации, в которых они оказываются,— окружение в колледже, на
работе, в местах проживания. А социальные ожидания могут самореализовываться в тех случаях, когда
мы ожидаем от людей дружелюбного или враждебного поведения и они начинают вести себя
соответствующим образом. Если учитывать все вышесказанное, вывод напрашивается сам собой: мы
сами являемся творцами наших социальных миров.
Для большинства религиозных традиций это звучит правдиво. Мы морально ответственны за
то, как используем дарованную нам свободу. Наши решения кое-что значат. Поток причинных связей из
прошлого в будущее управляется нами — все зависит от нашего выбора.
Столкнувшись с этими парами взаимодополняющих идей, рассматриваемых в рамках либо
психологии, либо религии, мы похожи на упавшего в глубокую яму человека, к которому спускаются две
веревки. Если мы ухватимся за какую-то одну из них, то провалимся еще глубже. Но, ухватившись за обе,
мы сможем выбраться наружу, потому что там, наверху, где мы не можем видеть веревки, они намотаны
на барабан. Попытка ухватиться только за одну веревку — рациональности или иррациональности,
самовозвеличивающей гордыни или самоуничижения, установки или поведения, персональной или
ситуационной причинной связи — швырнет нас на самое дно. Поэтому мы хватаемся за обе веревки,
возможно, даже до конца не понимая, каким образом они связаны вместе. Поступая так, мы можем
утешиться тем, что и в науке, и в религии путаница в восприятии сложных принципов иногда честнее,
чем упрощенная теория, игнорирующая половину фактов. А острый край ножниц истины лежит между
лезвий инь и ян.
Предметный указатель
аверсивная стимуляция,
аверсивное переживание,
авторитарные личности,
агрессия,
адаптивные навыки,
акция примирения,
альтруизм,
арбитраж окончательных предложений,
арбитра,
аудитория,
биологический фактор,
биохимический фактор,
бихевиоральное подтверждение,
благосклонное к себе отношение,
