 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
во что верили: свободно она писала или по приказу. Фундаментальная ошибка атрибуции принимает
угрожающие размеры, когда это затрагивает наши личные интересы.
Эта ошибка становится настолько непреодолимой, что даже когда люди знают, что именно
является причиной того или иного поведения человека, они все равно недооценивают влияние
внешних факторов воздействия. Если люди продиктовали свое мнение, которое затем должен выразить
кто-то другой, они склонны потом полагать, что этот человек действительно придерживается того же
мнения (Gilbert & Jones, 1986). Если людей просят во время интервью попытаться возвеличить или
умалить себя, то они очень хорошо осознают, почему так поступают. Но они не осознают своего
влияния на другого человека. Если Хуан ведет себя скромно, то его простодушный партнер, вероятно,
тоже будет демонстрировать скромность. Хуан с легкостью истолковывает собственное поведение, но
думает, что у бедняги Боба низкая самооценка (Baumeister & others, 1988). Короче говоря, мы склонны
оценивать людей по их поведению. Наблюдая за тем, как Золушка съеживается под гнетом давящей
атмосферы своего дома, люди заключают, что она чересчур уж покорна; меж тем, танцуя с ней на балу,
принц видит перед собой хорошо воспитанную обаятельную девушку.
Пытаясь объяснить поведение других людей, мы совершаем фундаментальную ошибку атрибуции.
Свое собственное поведение мы часто объясняем, ссылаясь на внешние обстоятельства, вместе с тем
других людей считаем полностью ответственными за их поступки. Так, Джон может объяснить свое
поведение сложившейся ситуацией («Я был зол, потому что все шло не так, как хотелось»), в то время
как Элис может думать иначе («Джон был таким недружелюбным, потому что он вообще злюка»). В
отношении себя мы обычно используем глаголы, которые описывают наши действия и реакции («Меня
раздражает, когда»). В отношении других мы чаще описываем, что это за человек («Он отвратительный
тип») (Fiedler & others, 1991; McGuire & McGuire, 1986; White & Younger, 1988).
Фундаментальная ошибка атрибуции в повседневной жизни
Если мы знаем, что кассир «запрограммирован» сказать: «Благодарю вас! Всего доброго!», делаем
ли мы на этом основании заключение, что кассир — человек приятный и дружелюбный? Конечно же,
мы знаем, что не стоит принимать в расчет поведение с подобными скрытыми мотивами (Fein & others,
1990). Тем не менее посмотрим, что произошло, когда студенты Уильямского колледжа беседовали, как
они полагали, с аспиранткой кафедры клинической психологии, которая вела себя то тепло и по-
дружески, то отчужденно и требовательно. Исследователи Дэвид Наполитан и Джордж Гетхальс (David
Napolitan & George Goethals, 1979) заранее предупредили половину студентов, что поведение аспирантки
будет непредсказуемым. Другой половине они сказали, что в целях эксперимента ей были даны указания
вести себя дружелюбно (или недружелюбно). Был ли эффект от этой информации? Никакого. Если
аспирантка была дружелюбной, студенты полагали, что она действительно приветливый человек, если
же она вела себя недружелюбно, то они считали ее человеком неприветливым. Точно так же, когда мы
смотрим на марионетку, которую дергает за нити чревовещатель, или на киноактера, играющего роль
«хорошего» или «плохого» парня, нам трудно отделаться от иллюзий, что запрограммированное
поведение отражает внутренние наклонности. Возможно, поэтому Леонард Нимой, исполнявший роль
мистера Спока в фильме «Путешествие к звездам» («Star Trek»), впоследствии написал книгу, которую
озаглавил «Я не Спок».
Пример сбрасывания со счета социального давления был обнаружен в эксперименте Ли Росса и
его сотрудников (Ross & others, 1977). Эксперимент воссоздал опыт профессионального становления
самого Росса — от аспиранта до профессора. Устный экзамен на докторскую степень резко понизил
самооценку Росса, после того как выдающиеся профессора буквально забросали его вопросами по темам,
в которых сами были, бесспорно, специалистами. Через полгода д-р
Росс сам выступил в роли
экзаменатора. Теперь он сам мог задавать каверзные вопросы по своему любимому предмету.
Несчастный студент, попавшийся ему под руку, позднее признался, что чувствовал то же самое, что и
Росс полгода назад: разочарование в собственных знаниях и восхищение блестящей эрудицией
экзаменатора.
В совместном эксперименте с Терезой Амабайл и Джулией Штайнметц (Teresa Amabile & Julia
