 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Lightstone, 1974).
В свете этих данных действия телевизионных ведущих приобретают глубокий смысл. Включение
фонограмм смеха в юмористические программы повышает их комический эффект и способствует
правильному пониманию шуток телезрителями даже тогда, когда представленный материал отличает
низкое качество. Удивительно ли, что на телевидении, непрерывно выдающем на «голубые экраны»
множество грубых поделок типа комедий положений, так часто используется записанный на
магнитофонную пленку смех? «Воротилы» телевизионного бизнеса знают, что делают!
Но, разгадав секрет столь широкого применения фонограмм смеха, мы должны найти ответ на
другой, не менее важный вопрос: «Почему записанный на магнитофонную ленту смех так сильно
действует на нас?» Теперь уже не телевизионные ведущие должны казаться нам странными (они
действуют логично и в своих собственных интересах), а мы сами, телезрители. Почему мы особенно
громко смеемся над комическим материалом, подающимся на фоне механически сфабрикованного
веселья? Почему мы вообще находим смешным этот комический мусор? Постановщики развлекательных
программ на самом деле не дурачат нас. Любой может узнать искусственный смех. Он настолько
вульгарен и фальшив, что его невозможно перепутать с настоящим. Мы отлично знаем, что бурное
веселье не соответствует качеству шутки, за которой оно следует, что атмосфера веселья создается не
настоящей аудиторией, а техником за контрольным пультом. И тем не менее эта явная подделка
действует на нас!
Принцип социального доказательства
Для того чтобы выяснить, почему записанный на магнитофонную ленту смех настолько
заразителен, нам нужно сначала понять природу еще одного мощного орудия влияния —
принципа
социального доказательства. Согласно этому принципу, мы определяем, что является правильным,
выясняя, что считают правильным другие люди. Мы считаем свое поведение правильным в данной
ситуации, если часто видим других людей, ведущих себя подобным образом. Думаем ли мы о том, как
поступить с пустой коробкой из-под воздушной кукурузы в кинотеатре, какую скорость развить на
определенном отрезке шоссе или как взяться за цыпленка на званом обеде, действия тех, кто нас
окружает, будут во многом определять наше решение.
Тенденция считать действие правильным, если таким же образом действуют многие другие,
обычно хорошо работает. Как правило, мы совершаем меньше ошибок, когда действуем в соответствии с
социальными нормами, чем тогда, когда противоречим им. Обычно, если что-то делает масса людей,
это правильно. В этом аспекте принципа социального доказательства заключается одновременно его
величайшая сила и главная слабость. Как и другие орудия влияния, данный принцип обеспечивает
людей полезными рациональными методами определения линии поведения, но в то же самое время
делает тех, кто эти рациональные методы применяет, игрушками в руках «психологических
спекулянтов», которые залегли в ожидании вдоль тропы и всегда готовы броситься в атаку.
В случае с записанным на магнитофонную пленку смехом проблема возникает, когда мы
начинаем реагировать на социальное доказательство в такой бездумной и рефлексивной манере, что нас
можно одурачить посредством необъективного или фальшивого свидетельства. Наша глупость
заключается не в том, что мы используем смех других, чтобы помочь себе решить, что является
смешным; это вполне логично и соответствует принципу социального доказательства. Глупость имеет
место тогда, когда мы поступаем таким образом, слыша явно искусственный смех. Каким-то образом
одного звука смеха оказывается достаточно для того, чтобы рассмешить нас. Уместно вспомнить пример
из главы 1, в котором речь шла о взаимодействии индюшки и хорька. Помните пример с индюшкой и
хорьком? Поскольку определенный звук «чип-чип» ассоциируется у индюшек-наседок с
новорожденными индюшатами, индюшки проявляют заботу о своих птенцах или игнорируют их
исключительно на основе этого звука. Вследствие этого можно обманом заставить индюшку проявлять
материнские инстинкты по отношению к чучелу хорька, пока проигрывается записанный звук «чип-
чип» индюшонка. Имитации этого звука достаточно, чтобы «включить» у индюшки «магнитофонную
запись» материнских инстинктов.
Этот пример прекрасно иллюстрирует взаимоотношения между среднестатистическим зрителем
