 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
оригинальное, если не столь же высокое искусство, как греческое.
Доказательством этого могут служить персидские памятники, найденные
десять веков спустя. После династии Ахеменидов, ниспровергнутой Александром,
наследовала династия Селевкидов, потом династия Арсакидов и наконец династия
Сасанидов, ниспровергнутая в VII веке арабами. Вместе с ними Персия
приобретает новую архитектуру, и когда она снова начинает строить памятники,
то они носят на себе печать несомненной оригинальности, вытекающей из
сочетания арабского искусства с древней архитектурой Ахеменидов, измененной
сочетанием с эллинизированным искусством Арсакидов (гигантские порталы во
всю вышину фасада, эмалированные кирпичи, стрельчатые своды и т.д.). Это-то
новое искусство и перенесли в последствии моголы в Индию, предварительно
преобразовав его по-своему.
В предыдущих примерах мы находим различные ступени преобразований,
какие может совершить один народ в искусстве другого, смотря по его расе и
времени, каким он располагает на это преобразование.
У низшей расы (у эфиопов), имевшей в своем распоряжении века, но
обладавшей очень слабым психологическим развитием, мы видели, что
заимствованное искусство было приведено в низшую форму. У расы высокой и
имевшей в своем распоряжении века, у греков, мы констатировали полное
преобразование древнего искусства в новое, значительно высшее. У другой
расы, у персов, менее развитой, чем греки, и располагавшей коротким
временем, мы нашли большую способность приспособления и зачатки
преобразования.
Но помимо примеров, большей частью отдаленных, какие мы только что
привели, есть еще другие, гораздо более современные, показывающие величину
тех изменений, какие приходится совершить той или другой расе в
заимствованном ею искусстве. Эти примеры тем более типичны, что в данном
случае речь идет о народах, исповедующих одну и ту же религию, но имеющих
различное происхождение.
Когда в VII веке нашей эры арабы завладели самой большой частью старого
греко-римского мира и основали гигантскую империю, простиравшуюся от Испании
до Центральной Азии, захватив весь север Африки, они очутились лицом к лицу
с вполне определенной архитектурой -- византийской. С самого начала они ее
целиком приняли -- как в Испании, так в Египте и в Сирии, для построения
своих мечетей. Мечеть Омара в Иерусалиме, мечеть Амру в Каире и другие
памятники, еще теперь сохранившиеся, свидетельствуют нам о таком
заимствовании. Но это продолжалось не долго, и мы видим, как памятники
видоизменялись от страны к стране, от века к веку. В своей "Истории
цивилизации арабов" я показал происхождение этих изменений. Они до такой
степени значительны, что между таким памятником начала завоевания, как
мечеть Амру в Каире (1742 г.), и мечетью Каит-Бей (1468 г.) конца великой
арабской эпохи нет ни малейшего сходства. Я показал своими объяснениями и
рисунками, что в различных странах, подчиненных закону ислама, -- в Испании,
в Африке, в Сирии, Персии, Индии -- памятники имеют столь значительные
различия, что их совершенно невозможно соединить под общим названием, как
это можно сделать, например, по отношению к готическим памятникам, которые,
несмотря на все свои различия, обнаруживают явное сходство.
Эти коренные различия в архитектуре мусульманских стран не могут
зависеть от различия в религиях, так как в данном случае религия одна и та
же; они зависят от расовых различий, влияющих на развитие искусства так же
глубоко, как и на судьбы империи.
Если это утверждение верно, то мы должны находить в одной и той же
стране, населенной различными расами, очень несходные памятники, несмотря на
одинаковость верований и единство политической власти. Это как раз и
наблюдается в Индии. В Индии легче всего найти примеры, годные для
