 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
в толпе. Толпа слишком управляется бессознательным и поэтому слишком
подчиняется влиянию вековой наследственности, чтобы не быть на самом деле
чрезвычайно консервативной. Предоставленная самой себе, толпа скоро
утомляется своими собственными беспорядками и инстинктивно стремится к
рабству. Самые гордые и самые непримиримые из якобинцев именно-то и
приветствовали наиболее энергическим образом Бонапарта, когда он уничтожал
все права и дал тяжело почувствовать Франции свою железную руку.
Трудно понять историю, и особенно историю народных революций, если не
уяснить себе хорошенько глубоко консервативных инстинктов толпы. Толпа
готова менять названия своих учреждений и иногда устраивает бурные революции
для того, чтобы добиться такой перемены, но основы этих учреждений служат
выражением наследственных потребностей расы, и поэтому толпа всегда к ним
возвращается. Изменчивость толпы выражается только поверхностным образом; в
сущности же в толпе действуют консервативные инстинкты, столь же
несокрушимые, как и у всех первобытных людей. Она питает самое священное
уважение к традициям и бессознательный ужас, очень глубокий, ко всякого рода
новшествам, способным изменить реальные условия ее существования. Если бы
демократия обладала таким же могуществом, как теперь, в ту эпоху, когда было
изобретено машинное производство, пар и железные дороги, то реализация этих
изобретений была бы невозможна, или же она осуществилась бы ценой повторных
революций и побоищ. Большое счастье для прогресса цивилизации, что власть
толпы начала нарождаться уже тогда, когда были выполнены великие открытия в
промышленности и науке.
*5. НРАВСТВЕННОСТЬ ТОЛПЫ Если под словом "нравственность" понимать
неизменное уважение известных социальных постановлений и постоянное
подавление эгоистических побуждений, то, без сомнения, толпа слишком
импульсивна и слишком изменчива, чтобы ее можно было назвать нравственной.
Но если мы сюда же причислим и временное проявление известных качеств,
например: самоотвержения, преданности, бескорыстия, самопожертвования,
чувства справедливости, то должны будем признать, что толпа может выказать
иногда очень высокую нравственность. Немногие психологи, изучавшие толпу,
рассматривали ее лишь с точки зрения се преступных действий и, наблюдая, как
часто толпа совершает такие действия, они пришли к заключению, что
нравственный уровень толпы очень низок. Это верно в большинстве случаев, но
отчего? Просто оттого, что инстинкты разрушительной свирепости, составляющие
остаток первобытных времен, дремлют в глубине души каждого из нас.
Поддаваться этим инстинктам опасно для изолированного индивида, но когда он
находится в неответственной толпе, где, следовательно, обеспечена ему
безнаказанность, он может свободно следовать велению своих инстинктов. Не
будучи в состоянии в обыкновенное время удовлетворять эти свирепые инстинкты
на наших ближних, мы ограничиваемся тем, что удовлетворяем их на животных.
Общераспространенная страсть к охоте и свирепые действия толпы вытекают из
одного и того же источника. Толпа, медленно избивающая какую-нибудь
беззащитную жертву, обнаруживает, конечно, очень подлую свирепость, но для
философа в этой свирепости существует много общего со свирепостью охотников,
собирающихся дюжинами для одного только удовольствия присутствовать при том,
как их собаки преследуют и разрывают несчастного оленя.
Но если толпа способна на убийство, поджоги и всякого рода
преступления, то она способна также и на очень возвышенные проявления
преданности, самопожертвования и бескорыстия, более возвышенные чем даже те,
на которые способен отдельный индивид. Действуя на индивида в толпе и
вызывая у него чувство славы, чести, религии и патриотизма, легко можно
заставить его пожертвовать даже своей жизнью. История богата примерами,
подобными крестовым походам и волонтерам 93-го года. Только толпа способна к
проявлению величайшего бескорыстия и величайшей преданности. Как много раз
