 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
соотношения его познавательных и мотивационных структур, образующих своеобразное целое на
уровне внутренней мотивации.
Глава 5. ГЕНИЙ И ГЕНИАЛЬНОСТЬ
Обзор проблематики личности ученого будет неполным без анализа представлений о гении и
гениальности, существующих в психологии науки. До сих пор мы избегали употребления в
данном тексте понятия "гений", заменяя его более нейтральным выражением "выдающийся
ученый", так как обсуждение того, кто и почему является гением, должно быть предметом особого
разговора.
§ 1. Гениальность и психическое здоровье
В середине прошлого - начале XX века в науке была весьма распространена точка зрения на гения
как на душевно больного человека. В современном обыденном сознании ее отголоски нередко
встречаются и по сей день. Строится она на весьма простой посылке: раз гениальный человек не
такой, как все, стало быть, он ненормальный, т. е. психически нездоровый.
Однако не всегда отношение к гениям было таково. Античное представление подчеркивало
"священную одержимость" гения, не имеющую ничего общего с какой бы то ни было патологией.
В эпоху Возрождения гений был синонимом душевного здоровья, разумности, гармонии. Вновь
появившееся в XIX в. понимание гения как человека, одержимого священной манией, стало
подчеркивать именно эту маниакальность, делающую гения сродни безумцу (Лук, 1983).
Впервые наиболее последовательно такой взгляд на гения был представлен в работе Ч. Ломброзо
(Lombroso, 1895). Выдающиеся способности ученого рассматривались в ней как проявление
психического заболевания, которое позволяет ему видеть вещи не такими, какими их
воспринимают все другие люди.
Время от времени психологи, и в особенности психиатры, вновь возвращаются к этой идее,
используя для доказательства наличия связи между безумием и высокой одаренностью в науке
16*
243
все более изощренные методы отбора и обработки биографических данных известных ученых.
В конце 70-х годов И. Карлссон все еще делал попытки доказать, что среди людей, способных к
высочайшим достижениям мысли, процент носителей "гена шизофрении" намного выше, чем в
среднем по популяции, и что именно он является важной предпосылкой их неординарного,
самобытного стиля научного мышления (Karlsson, 1978). Однако констатация связи между
творческим потенциалом и психопатологией еще не объясняет их причинно-следственных
взаимоотношений. Не только психопатологические факторы могут - прямо или косвенно - влиять
на творческий потенциал личности, но и высокое творческое напряжение, самоотдача,
свойственные ученым, способствуют проявлению у них психических отклонений, в частности
неврозов, которые иногда легко спутать с серьезными психическими заболеваниями.
Также не прекращаются попытки найти взаимосвязь между выдающимися достижениями и
соматическими заболеваниями ученого, в особенности такими, при которых в результате
нарушения обменных процессов в организме образуется избыток веществ, стимулирующих
деятельность головного мозга (например, подагра), или происходит ускорение обмена веществ
(например, туберкулез легких).
Но даже если выводы о взаимосвязи гениальности с психическими или соматическими
заболеваниями и являются статистически достоверными, они ни на йоту не приближают к
пониманию того, почему одни так и остаются просто безумцами или подагриками, а другие
становятся гениальными учеными.
§ 2. Гений и гениальное открытие
По мере развития психологии науки сформировались два основных подхода к объяснению
феномена гения: эгалитарный и элитарный. Первый утверждает, что в личности гения нет ничего
такого, что не было бы присуще другим ученым, но в нем все качества представлены как бы в
превосходной степени: сверхумный, сверхнастойчивый, сверхнезависимый... Таким образом,
гения от всех остальных отличает количественная выраженность характеристик, свойственных
всем более или менее эффективным ученым. Деятельность гения можно рассматривать как
наиболее наглядную модель творческого процесса, сущность которого остается такой же, как и у
рядовых ученых (Polanyi, 1972).
