 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
своих интересов (Rorty, 1982).
Большая зависимость научного познания от субъективных интересов ученых обобщена (и
абсолютизирована) "концепцией интересов", весьма популярной в современной социологии науки.
Согласно этой концепции2, развиваемой Д. Блуром, Б. Барн-сом, Д. Маккензи и др., действия
ученых всегда предопределены их субъективными интересами, а логические аргументы являют-
' Немало примеров можно найти в истории отечественной науки, в особенности гуманитарной.
Так, место работы советских психологов удивительным образом совпадало с их теоретическими
воззрениями, по крайней мере декларируемыми. Практически все сотрудники Института
психологии АН выступали сторонниками теории общения, разработанной директором этого
института - Б. Ф. Ломовым. Равно как почти все сотрудники факультета психологии МГУ были
приверженцами теории деятельности, развивавшейся деканом этого факультета - А. Н.
Леонтьевым.
2 Подробно см.: Огурцов, 1988.
278
ся лишь способом их выражения. То есть законом научной деятельности является не норма
незаинтересованности, а, скорее, нечто прямо противоположное - "норма заинтересованности".
Подобная позиция, конечно, утрирована, но небезосновательна. Личные интересы ученого
представлены в любой исследовательской ситуации, поскольку любой продукт научных
изысканий потенциально может что-то дать не только для науки, но и лично для него:
диссертацию, публикацию, повышение статуса или зарплаты и т. д. Ученый, как и всякий человек,
не может полностью абстрагироваться от этих интересов и, вольно или невольно, сознательно или
неосознанно, воспринимает любой научный результат в соответствии с ними. Поведение, не
выражающее никаких личных интересов, выглядит естественным для мифического Homo Scientus,
но патологичным для реального Homo
Sapiens. A. Poy, имеющая богатый опыт
психотерапевтической деятельности, сказала: "Я очень сомневаюсь в том, что индивид, способный
"отбросить" все личные интересы ради "служения человечеству" психических здоров" (Roe, 1953,
р. 233). Норма незаинтересованности, в результате, не только не соблюдается, но и не может
соблюдаться, что характерно и для других официальных норм науки.
И научное сообщество весьма терпимо относится к этому, вырабатывая две амбивалентных, но
одновременно взаимодополняющих формы самосознания. Одно самосознание ориентировано на
формальные нормы, приемлет лишь отвечающие им виды поведения и строго порицает все, что с
ними несовместимо. Второе самосознание ориентировано на реальность, основано на понимании
того, что реальные ученые не могут скрупулезно соблюдать нормы науки, и поэтому весьма
толерантно относится к их нарушению.
§ 2. Двуличие науки
Амбивалентность самосознания науки особенно рельефно проявляется в том, что в ней
существует немало правил, достаточно универсальных и принудительных для того, чтобы тоже
считаться нормами, но плохо совместимых с ее официальными нормами, которые суммировал Р.
Мертон. Например, описанный им же императив "публикуйся или гибни" (Merton, 1973),
принуждающий ученого публиковать как можно больше и быстрее.
Статистика говорит о том, что с тех пор как в середине XVII века появились первые научные
журналы, было опубликовано более шести миллионов научных статей. Рекорд же в этом плане
принадлежит энтомологу Т. Коккерелу, за свою жизнь опублико-
279
вавшему 3904 работы. Наука породила океан научной литературы, меньше одного процента
которой находит сколько-либо значительный круг читателей. И неудивительно, поскольку, во-
первых, все не прочитаешь, во-вторых, как продемонстрировал английский физик Дж. Гастон,
мотивация публиковать у ученых существенно сильнее, чем мотивация читать опубликованное
(Gaston, 1973). В результате, в духе анекдота о представителе одного из народов Севера, "ученый
должен решить, читать ему или писать" (Hagstrom, 1965, р. 45), а по мнению Д. де Солла Прайса,
"научные журналы существуют для того, чтобы публиковаться в них, а не для того, чтобы их
читать" (de Solla Price, 1978, p. 8).
Предпринимались, правда не слишком успешные, попытки примирить императив "публикуйся
или гибни" с официальными нормами науки, выдав характерную для нее гонку публикаций за
проявление нормы коммунизма, предписывающей ученому как можно быстрее "делиться" новым
