 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
способность живых систем автоматически поддерживать постоянство своей внутренней среды
получила в работах Бернара детерминистскую интерпретацию. Но это был новый детерминизм, не
идентичный физико-химическому, господствовавшему тогда в немецкой физиологии.
Достижения немецкой физиологической школы, покончившей с витализмом, пересеклись с
идеями Клода Бернара, искавшего факторы саморегуляции внутренней среды организма как
целого. Но Бернара занимали лишь внутриорганические регуляции, тогда как для Сеченова по-
прежнему самым волнующим оставался вопрос о возможности распространить власть
детерминистской мысли на поведение целостного организма в окружающей внешней среде. Для
немецкой школы эта среда выступала в виде совокупности физико-химических раздражителей.
При таком подходе невозможно было объяснить психически регулируемый уровень поведения,
для которого характерны восприятие целостных предметов, устремленность к ним соответственно
внутренним импульсам и приобретение новых форм реакций.
Принципиально новые перспективы в этом плане открыло учение Дарвина. Идеи дарвинизма,
воспринятые Сеченовым,
113
позволили подойти к нервной системе как системе различных уровней организации
приспособления поведения к среде и тем самым увидеть в психическом особую ступень в
восходящем ряду рефлекторных по типу совершения поведенческих актов. Так в научном
мышлении Сеченова достижения различных национальных школ-направлений подготовили новый
научный синтез. Это был творческий синтез, а не эклектическое соединение разнородных
элементов - синтез, который, если повторить павловские слова, стал "целиком нашей русской
заслугой".
Мы охарактеризовали предметно-логические основания генезиса русской физиологической школы
в ее отличии от школ-направлений в других странах. Он был прослежен на уровне
концептуальных событий - столкновения идей. Но за этим развертываются процессы общения
людей, непосредственно представляющих эти идеи, а так как речь идет о различных
национальных школах, то перед нами общение людей науки различных национальностей.
Исследовательскую программу Сеченова следует рассматривать не только в одном "измерении" -
предметно-логическом. Она изнутри пронизана сопоставлением, взвешиванием, анализом
сложившихся в других странах других программ, известных Сеченову не только по литературе, но
также и по непосредственным диалогам с их авторами.
Логика развития науки вела к тому, чтобы с необходимостью распространить принцип
рефлекторно-сигнальной регуляции на головной мозг. Пробивалась же эта логика извилистым
путем сквозь множество контактов Сеченова со сторонниками различных - порой
противоположных - воззрений. Ведь, по словам Сеченова, прямой путь к цели становится ясен
лишь после того, как она достигнута. В разгар своего поиска Сеченов общался с Людвигом,
ставшим его близким другом, но считавшим, что изучать мозг методами, которые находились
тогда в распоряжении физиолога, равносильно тому, как если бы изучать механизм часов, стреляя
в него из ружья. Он общался с Гельмгольцем, перед которым преклонялся, но концепцию
которого об "умозаключениях глаза" считал ограниченной, поскольку в ней не был представлен
эволюционный подход. (Отсюда сеченовский замысел: "Согласить Гельмгольца со Спенсером".)
Он работал у Бернара, в лаборатории которого в Париже открыл свое знаменитое "центральное
торможение". И хотя Бернар был "крестным отцом" этого открытия, рекомендовав опубликовать
отчет о нем в научной печати, он, как вспоминает Сеченов, относился к нему вежливо, но
безразлично. Бернар не придал должного значения открытию, ставшему, по свидетельству
Шеррингтона, новой вехой в физиологии нервной системы. Итак, в непосред-
114
ственном общении (дружеском контакте и научной конфронтации) с лидирующими физиологами
тогдашней Европы (представлявшими различные национальные школы) складывалось ядро
нового направления. Сеченов и учился у них, и отрабатывал собственную программу,
собственный подход, определивший самобытность русской физиологической школы.
Школы в науке являются непременным, постоянно действу- ;
ющим фактором ее прогресса. Вопреки концепции Куна, нет оснований считать их чуждыми
периоду "нормальной науки". Такой взгляд порожден представлением, будто люди нормальной
науки работают в пределах единой парадигмы как общепринятого образца решения
