Navigation bar
  Print document Start Previous page
 102 of 107 
Next page End  

     Уважаемые дамы  и господа! Мы не  можем оставить область сновидения, не
упомянув  о самых обычных  сомнениях и  колебаниях,  возникающих  в связи  с
нашими новыми взглядами.  Самые внимательные  слушатели  из вас сами собрали
кое-какой материал по этому поводу.
     1. Возможно, у вас сложилось впечатление, что  результаты  нашей работы
по толкованию сновидений, несмотря  на  тщательность  техники, допускают так
много  неопределенностей,  что сделать точный  перевод  явного сновидения на
[язык] скрытых его мыслей все-таки не удается. В  защиту  этого  вы скажете,
что во-первых, никогда не известно, следует ли определенный элемент понимать
в его собственном смысле или символически, потому что вещи, использованные в
качестве  символов, из-за  этого все же не перестают быть самими  собой.  Но
если  нет объективного основания  для разрешения  данной проблемы, то в этом
случае  толкование  зависит  от  произвола  толкователя.  Далее,  вследствие
совпадения  противоположностей  при  работе сновидения  каждый  раз остается
неясным,  следует  ли понимать  какой-то  определенный  элемент сновидения в
положительном или отрицательном, в прямом или противоположном  смысле. А это
новый  повод  для  проявления произвола  толкователя.  В-третьих, вследствие
столь  излюбленных в  сновидении инверсий толкователь  волен  в  любом месте
сновидения  предпринять такую инверсию. Наконец,  вы сошлетесь на мои слова,
что редко можно быть  уверенным в том, что найденное  толкование единственно
возможное. Всегда есть опасность  проглядеть какое-нибудь  вполне допустимое
перетолкование того же  сновидения. При таких обстоятельствах, заключите вы,
произволу толкователя открывается  такое поле деятельности, широта которого,
по-видимому,  несовместима  с объективной надежностью результатов. Или же вы
можете предположить, что  дело  вовсе  не в сновидении,  но  что  недостатки
нашего  толкования  объясняются неправильностью наших  взглядов  и  исходных
предпосылок.
     Весь  ваш  материал,  безусловно,  хорош,  но  я  полагаю,  что  он  не
оправдывает двух ваших заключений: о том, что  толкования сновидений, как мы
их  проводим,  предоставлены  произволу,  и  о том,  что  изъяны  полученных
результатов  ставят  под   вопрос  правомерность  нашего  метода.  Если  под
произволом толкователя вы будете понимать  его ловкость, опыт, понятливость,
то  я с  вами  соглашусь, от таких  личных особенностей  мы действительно не
можем   отказаться,  тем  более   при  решении  трудной  задачи   толкования
сновидений.  Но  ведь  и  в  других областях  науки не иначе.  Нет  средства
помешать  тому, чтобы  один владел  какой-то определенной  техникой  не хуже
другого   или  не  мог  лучше   ее  использовать.   Остальное,  производящее
впечатление  произвола,  например, при толковании символов, устраняется тем,
что,  как правило, связь мыслей сновидения  между собой,  связь сновидения с
жизнью  видевшего  сон  и  вся  психическая ситуация,  в которой  сновидение
происходит, заставляют выбрать
     из   данных  возможных  толкований  одно,  а  остальные  отклонить  как
непригодные.  А заключение о неправильности  нашей установки,  основанное на
некоторых  несовершенствах толкования сновидений, опровергается  замечанием,
что многозначность или неопределенность сновидения  является его необходимым
свойством, вполне отвечающим нашим ожиданиям.
     Вспомним о  нашем утверждении,  что  работа  сновидения переводит мысли
сновидения  в  примитивную  форму выражения,  аналогичную письму  при помощи
рисунков. Но все эти  примитивные системы выражения столь же неопределенны и
двусмысленны,  хотя у нас нет  никакого сомнения в их пригодности  к данному
употреблению.  Вы  знаете,  что  совпадение  противоположностей  при  работе
сновидения    аналогично    так    называемому   "противоположному    смыслу
первоначальных слов" в древнейших языках. Лингвист К. Абель (1884), которому
мы  обязаны этим представлением, предупреждает нас,  чтобы мы не думали, что
сообщение,   сделанное   при   помощи   таких   амбивалентных   слов,   было
двусмысленным.  Тон речи и сопровождающий ее жест должны были ясно показать,
какое из двух противоположных значений говорящий имел в виду. На письме, где
жест  отсутствует,  они  заменялись  дополнительным,  не  обязательным   для
произношения рисунком-знаком, например, изображением бессильно опустившегося
на корточки или прямо  сидящего человечка в зависимости от того, означает ли
двусмысленное  ken  иероглифического  письма  "слабый" или  "сильный". Таким
образом,   несмотря  на   многозначность  звуков  и   знаков,  недоразумение
устранялось.
Hosted by uCoz