 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
намерения, выступающие как помеха для другой группы, и, во-вторых, каковы их
отношения друг к другу.
Разрешите мне опять взять в качестве примера для всех видов ошибочных
действий оговорку и ответить сначала на второй вопрос, прежде чем я отвечу
на первый.
При оговорке нарушающее намерение может иметь отношение к содержанию
нарушенного намерения, тогда оговорка содержит противоречие, поправку или
дополнение к нему. В менее же ясных и более интересных случаях нарушающее
намерение по содержанию не имеет с нарушенным ничего общего.
Подтверждения отношениям первого рода мы без труда найдем в уже
знакомых и им подобных примерах. Почти во всех случаях оговорок нарушающее
намерение выражает противоположное содержание по отношению к нарушенному,
ошибочное действие представляет собой конфликт между двумя несогласованными
стремлениями. Я объявляю заседание открытым, но хотел бы его закрыть --
таков смысл оговорки президента. Политическая газета, которую обвиняли в
продажности, защищается в статье, которая должна заканчиваться словами:
"Наши читатели могут засвидетельствовать, как мы всегда совершенно
бескорыстно выступали на благо общества". Но редактор, составлявший эту
статью, ошибся и написал "корыстно". Он, видимо, думал: хотя я и должен
написать так, но я знаю, что это ложь. Народный представитель, призванный
говорить кайзеру беспощадную (rьckhaltlos) правду, прислушавшись к
внутреннему голосу, который как бы говорит: а не слишком ли ты смел? --
делает оговорку -- слово rьckhaltlos [беспощадный] превращается в
rьckgratlos [бесхребетный].*
В уже известных вам примерах, когда оговорка производит впечатление
стяжения и сокращения слов, появляются поправки, дополнения и продолжения
высказывания, в которых, наряду с первой, находит свое проявление и вторая
тенденция. "Тут обнаружились (zum Vorschein kommen) факты, а лучше уж прямо
сказать: свинства (Schweinereien)", -- итак, возникает оговорка: es sind
Dinge zum Vorschwein gekommen. "Людей, которые это понимают, можно сосчитать
по пальцам одной руки", но в действительности есть только один человек,
который это понимает, в результате получается: сосчитать по одному пальцу.
Или "мой муж может есть и пить, что он хочет". Но разве я потерплю, чтобы он
что-то хотел, вот и выходит: он может есть и пить все, что я хочу.
----------------------------------------
* В немецком рейхстаге, ноябрь 1908 г.
Во всех этих случаях оговорка либо возникает из содержания нарушенного
намерения, либо она связана с этим содержанием.
Другой вид отношения между двумя борющимися намерениями производит
весьма странное впечатление. Если нарушающее намерение не имеет ничего
общего с содержанием нарушенного, то откуда же оно берется и почему
появляется в определенном месте как помеха? Наблюдения, которые только и
могут дать на это ответ, показывают, что помеха вызывается тем ходом мыслей,
которые незадолго до того занимали человека и проявились теперь таким
образом независимо от того, выразились ли они в речи или нет. Эту помеху
действительно можно назвать отзвуком, однако не обязательно отзвуком
произнесенных слов. Здесь тоже существует ассоциативная связь между
нарушающим и нарушенным намерением, но она не скрывается в содержании, а
устанавливается искусственно, часто весьма окольными путями.
Приведу простой пример из собственных наблюдений. Однажды я встретился
у нас в горах у доломитовых пещер с двумя одетыми по-туристски дамами. Я
прошел с ними немного, и мы поговорили о прелестях и трудностях туристского
образа жизни. Одна из дам согласилась, что такое времяпрепровождение имеет
свои неудобства. "Действительно, -- говорит она, -- очень неприятно целый
день шагать по солнцепеку, когда кофта и рубашка совершенно мокры от пота".
В этом предложении она делает маленькую заминку и продолжает: "Когда
приходишь nach Hose [домой, но вместо Hause употреблено слово Hose --
панталоны] и есть возможность переодеться.". Мы эту оговорку не
анализировали, но я думаю, вы ее легко поймете. Дама имела намерение
продолжить перечисление и сказать: кофту, рубашку и панталоны. Из
соображений благопристойности слово панталоны не было употреблено,
но в следующем предложении, совершенно независимом по содержанию,
непроизнесенное слово появляется в виде искажения, сходного по звучанию со
словом Hause.
