 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ощущение, эмоция, органическое чувство, стремление, действие и инстинкт (там же, 142).
На основании этого Рубакин предлагал разработки "библиопсихо логического
психоанализа личности" субъектов текстовой деятельности и личных уравнений читателя (там
же, 205) и писателя (там же, 87-88).
Говоря об изучении читателя, Рубакин указывал на необходимость сбора сведений о том,
какие книги и общественные идеи находят наиболее "благоприятный отклик" в тех или иных
общественных группах. Он призывал исследовать взаимодействие книги и читателя с учетом
конкретных условий - экономических, политических, психологических (Сорокин 1991).
Тем самым Рубакин ставил задачу поиска факторов, влияющих на обращение читателя к
той или иной книге, рассматривая характер связей не только в системе "книга - читатель"„но и в
системе: "идея - читатель". Конечной целью при этом, по замыслу Рубакина, должно было стать
создание теории научно обоснованной пропаганды чтения и библиопсихологии как науки о
восприятии и распространении книг (Рубакин 1977, 16).
Главным в этой концепции была, наряду с признанием важности выявления
индивидуальных и групповых особенностей читателей, попытка рассматривать содержание
текста не только как совокупность семантических образований, но и как стимул для
формирования тех или иных проекций у воспринимающих текст читателей (или типов
читателей). При этом под проекцией Рубакин понимал результат восприятия текста некоторым
реципиентом (там же, 55-59). А под типом читателя он понимал группу личностей, одинаковым
образом воспринимающих текст, реагирующих на него, полагая, что "классифицировать людей
по их психическим типам - это значит выяснить, какие именно переживания повторяются у них
относительно часто" (там же, 163).
Н.А.Рубакин полностью разделял гипотезу Э.Геннекена о психическом сходстве читателя
и писателя, вступающих в общение посредством текста. Автор гипотезы дал ей следующую
формулировку:
"Почитатели произведения обладают душевной организацией, аналогичной организации
художника, и если последняя благодаря анализу уже известна, то будет законно приписать
почитателям произведения те самые способности, те недостатки, крайности и вообще все те
выдающиеся черты, которые входят в состав организации художника" (Геннекен 1892, 76).
Иными словами, он утверждал, что читатель по своим психологическим характеристикам похож
на писателя, книги которого ему нравятся.
И здесь возникает ряд интересных проблем, связанных, в частности, не только с
предпочтением определенных авторов, но и с их неприятием.
"Как мог Толстой не ценить по достоинству Шекспира? - спрашивает Н.Дмитриева. -
Почему Бунин не признавал поэзию Блока? Отчего Цветаева не любила Чехова, а любила
Ростана? Не странно ли, что Сезанн пренебрежительно отзывался о живописи Ван Гога?"
(Дмитриева 1995, 10). Такого рода психологическая совместимость (там же) или
несовместимость может стать предметом отдельного исследования.
В 80-е гг. мы провели серию экспериментов с поврежденными научно-фантастическими
текстами (в них были пропуцены 10% слов). Оказалось, что успешное восстановление такого
текста зависит от ряда обстоятельств - от непосредственного и предшествующего языкового
контекста, названия текста, его тематики и жанра (Белянин 1985). Восстанавливая научно-
фантастический текст, испытуемые по сути дела разделились на две группы - тех, кто был
знаком с фантастикой и тех, кто не был. Любители подобной литературы (это проверялось с
помощью специального теста интереса к научной фантастике) предлагали на место пропусков не
только термины, но и квазитермины, и квазиреалии, и неологизмы, возможные там и
характерные для нее. Незнакомые с фантастикой - более общие слова, местоимения и пустые по
семантике элементы (типа определенный, соответствующие).
Тестирование испытуемых с помощью психодиагностического опросника
Л.Т.Ямпольского (Ямпольскмй 1982) показало, что любители научной фантастики обладают
