Navigation bar
  Print document Start Previous page
 76 of 151 
Next page End  

в идее создания человекоподобных роботов. Но сразу же убеждаешься, что это не так, что
главное здесь - проблема морали. Не человекообразное чудище, а бесчеловечный интеллект -вот
что страшно. Отсюда вопрос об ответственности ученого, вопрос о праве на существование
общественного строя (статья написана в 1967 г. - В.Б.), который создает роботов в облике
человека. Вопросы не новые. Но здесь роли поставлены с такой остротой, напряженностью,
полемичностью, что достигается полный "эффект присутствия": да, такое возможно - мало того,
такое уже есть (это о научной фантастике - В. Б.). Бесчеловечная цивилизация! (это о
капитализме - В.Б.). С таким будущим, уготованным человечеству отживающим строем, нужно
бороться не на жизнь, а на смерть" (Бестужев-Лада 1967, 21).
Такого рода интерпретация обусловлена, очевидно, полностью адекватным восприятием
и пониманием "темного" текста.
Относя к "темным" тексты басен И.А.Крылова, отметим, что это, как известно, во многом
вторичные тексты (большая часть является пересказом басен Лафонтена и Эзопа). Кроме того, в
них присутствует семантический компонент 'злость', что характерно именно для этого типа
текстов.
Так, в басне "Волк на псарне" ловчий проявляет жестокость в отношении волка,
попавшего в западню (он предлагает снять шкуру с него и, очевидно, не останавливается перед
осуществлением этого); грамотею повару предлагается власть употребить против делающего
свое дело Васьки-Кота ("Кот и повар"). Любопытный посетитель кунсткамеры оценивается всем
текстом как глупый ("Любопытный"); мартышка, примеряющая очки, сравнивается с невеждой
("Мартышка и очки") и т.д.
Вот как комментируется последняя басня автором предисловия к детскому изданию
басен. "Невежды, которые не хотят понять (sic! -В. Б.) пользу многих вещей, ложные ученые
(sic! -В. Б.) подобны обезьяне, которая разбила очки, потому что не знала (sic! - В. Б.), что с
ними делать (sic! - В.Б.), как их носить" (Тихонов 1979, 4).
Как видно из примеров, в текстах Крылова существует определенная доминанта,
основанная на противопоставлении знающего ч делающего, и в нее автор помещает все объекты
материального и социального мира. Именно эта доминанта определяет всю систему образных
средств, используемых в его текстах.
В качестве одного из проявлений обыденного отношения к "темному" художественному
тексту приведем пример из периодической печати:
"Мои пятилетний сын преподнес мне урок нового, то есть нормального человеческого
мышления. Когда мы с ним прочитали басню "Стрекоза и муравей", он не принял ее мораль,
объяснив, что Муравей - плохой: Стрекозу надо впустить в дом, иначе она на улице умрет от
холода".
(Литературная газета 15.02.1989).
Характерно, что этот же аспект отношения к басне как к реальному жизненному событию
не может не учитывать и научный анализ. Так, Л.С.Выготский приводит слова В.Водовозова о
том, что в басне "Стрекоза и муравей" мораль муравья "казалась детям очень черствой и
непривлекательной ... и все их сочувствие на стороне стрекозы, которая хоть лето, но прожила
грациозно и весело, а не муравья, который казался детям отталкивающим и непривлекательным"
(Выготский 1987, 120).
Интересен в рассматриваемом нами плане пример, который приводит Выготский о поэте
Измайлове, закончившим басню с таким же названием "Стрекоза и муравей" несколько иначе:
"Но это только в поученье ей муравей сказал. А сам на прокормление из жалости ей
хлеба дал."
Исследователь комментирует это так: "Измайлов был, видимо, человек добрый, который
дал стрекозе хлеба и заставил муравья поступить согласно правил и морали" (там же, 108).
Естественно, что Выготский не может не оценить эти две басни с позиции объективной
Hosted by uCoz