 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
придерживается тех же обычаев. Взгляды, ментальность. И он в конце концов
воспринимается как один из нас. Ну, просто другого происхождения, это бывает, это не так
уж важно, мало ли у кого какие были предки.
Если только – если только! – он не принадлежит к такому другому народу, который
стал притчей во языцех и воспринимается уже как какая-то знаковая группа, символ каких-то
качеств. Еврей, например. А если абыз или лаки? Э, наливай да пей.
8. А другой чужак остается при своей религии, обычаях, клане и имени. Цыган. Табор,
одежда, украшения, гадание. И что он, когда-нибудь в таком антураже станет своим? С чего
бы? Он сам хочет отличаться – ну и канает за чужого.
9. И вот бедный азербайджанец, наемный продавец арбузов, мокнет под холодным
дождем у своей вольеры: вежлив, опаслив, милиции совать в лапу, бандюкам совать… Кто
против? Никто не против. Человеку жить надо, семью кормить надо, арбузы продает, никого
не обижает, и завидовать тут нечему.
И вот его хозяин вылезает из «мерса» и с выражением начальника жизни пьет чай за
столиком перед кафе в компании таких же важных черноусых молодцов. На пальце гайка, на
вые цепура, в бумажнике баксы, из салона музычка, менты прикормлены, жизнь удалась. И
негодует прохожий люд: что за хренотень? я у тебя в Баку, или ты у меня в Москве? по
какому это праву ты процветаешь в моем доме, где я еле концы свожу?!
То есть. Народ согласен прилично относиться к чужаку при условии: ты знаешь свое
место и живешь хуже меня.
10. А если ты в моем доме живешь лучше меня – то вроде бы ты потихоньку сумел
что-то у меня украсть и присвоить. Ты сумел занять пространство – экономическое,
культурное, политическое, престижное -которое вообще-то хотел бы занять я. И занял бы,
если бы оно было свободно.
Может, я на твоем месте был бы даже чуток хуже, чем ты. Ничего, все бы потерпели.
Все равно бы все как-то было, и принадлежало своим, а не чужим.
Своим превосходством ты унижаешь меня дважды: как отдельный человек -ну, от этого
никуда в жизни не денешься; и как представитель чужой группы -всю мою местную, родную
группу. Приперся откуда-то и на нашей же базе, на наших же деньгах, нас же используя –
над нами же поднимаешься. И как это стерпеть?..
11. Осознаваемая национальность – это система. Над-личностная общность со своими
интересами и законами. Как любая система, она стремится быть мощнее, действовать
активнее, преобладать над прочими.
Она согласна включать в себя новые элементы, если они служат ее интересам. И она не
согласна уступать часть пространственной сферы своего существования другой системе –
это ее умаляет, ограничивает, лишает полнообъемного существования в данном конкретном
секторе.
Это может выглядеть аморально, но с системной точки зрения это естественно.
12. Если чеченец, гражданин России, стал чемпионом мира по борьбе – он симпатичен
русским. Он выступал за нашу команду, за нашу страну, его успех пристегнулся к нашей
славе. Лучше наш чеченец, чем чужой немецкий немец.
Что произошло? Перенос из системы национальности в систему государства. Это как
бы разноуровневые системы. Одна проецируется на другую. Элементы одной в то же время
являются элементами другой. Принадлежности к этим двум системам могут совпадать, а
могут не совпадать. (Росси наш, русский, архитектор, хотя итальянской национальности;
Сикорский наш, русский, авиаконструктор, хотя американского гражданства.) Полезный,
служащий к нашему самоутверждению элемент мы считаем своим – делая для себя главной,
решающей, ту систему, в которой он может быть сочтен своим, и отодвигая на второй,
нерешающий план принадлежность его к той системе, по которой он не наш.
И Росси, и Сикорский усиливают нас как систему – хотя в первом случае это: система –
государство, а во втором – национальность.
Товарища Сталина никто давно не воспринимает как грузина (да еще захватившего
