Navigation bar
  Print document Start Previous page
 143 of 193 
Next page End  

возражал Сталин. Средняя Азия стала писать кириллицей, теряя корни собственной
культуры. «У нас все говорят по-русски – как в Москве или Ленинграде!» – гордились в
Баку.
Хрущевская либерализация пошла дальше, чем сама собиралась – как всегда бывает
при мощной многоэтажной бюрократии системы, доводящей начинания до абсурда и
противоположности. Решив дать подышать всем – не забыли и «национальные расцветы».
Титульные нации республик, к которым высокомерно относилась русская метрополия, в
свою очередь прищемляли русских в республиках: нациям объяснили, что они должны
чувствовать себя прекрасными. Интернационализм и расцвет всех наций совмещались
только в директивах Политбюро.
То есть. Хрущевско-брежневская советская власть дала нациям дышать, чтобы с
облегченным дыханием они лучше работали в системе и на систему. Они обрели дух и стали
дышать против системы. Национальная гордость невозможна без каких-то подразумеваний
национальной свободы – имела это в виду предварительно Москва или нет.
Языки, культуры, фестивали национальных искусств, обязательная квота нацкадров в
вузах и на руководящих должностях – обозначили рост самосознания наций и стихийное
противопоставление себя другим. Импульс к расколу страны по нацпризнакам усилился.
Это во-первых. А во-вторых, все внутрисоюзные национальные границы были
нарезаны таким образом, чтобы все имели претензии к соседям. До поры до времени это
дополнительно сцепляло империю: только Большой Брат в Москве принимал жалобы и имел
власть повлиять на соседа и не дать разгореться конфликту. Большой Брат как гарант мира и
безопасности – не то война на границах. Но это же «сцепление» усиливало общее
недовольство наций в Союзе и заставляло мечтать о восстановлении территориальной
справедливости. А раз она невозможна в Союзе – значит, возможна только без Союза, так
примерно получается.
Разделяй и властвуй – хороший и верный принцип, но даже он не действует
бесконечно. Настанет час – и эта пограничная сцепка загрохочет, как фугасы.
23. Вот он, вот он – лысый и обаятельный: к нам пришел Горбачев и заговорил без
бумажки!
И он был прав, он был прав! Борьба с пьянством по итогам первого года дала прирост
производительности труда почти на 13%! Безо всяких дополнительных вложений в
экономику! Ведь нахрюкивались до остекленения прямо за станками!
Виноградники вырубили? Бюрократия, лес рубят – щепки летят. Казна бабок
недополучила? И что? Этих бумажек всегда допечатаем. Стал расти денежный навес? Пусть
растет, сквозь него не каплет. Работаем-то больше и лучше, производство-то растет, вот это
главное и определяющее. А рубли наши – талоны в хозяйскую лавку, это условные деньги,
они ничего не значат.
Кооперативы разрешили? И хорошо, и правильно. Все командные высоты мы
сохранили за собой – а народ пусть работает больше, товары производит. Труд – он источник
и база богатства государства.
Книги опубликовали запрещенные, фильмы с полки сняли? И правильно: пар
выпустим, а довольный народ лучше работает и лояльнее к системе.
…Но прав оказался кремневый сталинец, покойный Михал Андреич Суслов: «Если мы
это напечатаем, то прекратит существовать Советский Союз». Он далеко не был глуп. Он
был истинный человек Системы.
24. Денежный навес выметал рынок и дезориентировал, разрушал работу Госплана:
невозможно спланировать, чего сколько надо для потребления, все летит в бездонную дыру.
Пустые полки магазинов озлобляли население, снижали стимул к работе (а для чего
пахать), восстанавливали против государства и вели к росту коррупции («блат»).
Гнали самогон из всего и травились сивухой пуще прежнего.
Богатеющие кооператоры стали экономически независимы от государства. А оно было
построено на государственном рабстве: ты пашешь только на систему и кормишься только
Hosted by uCoz