 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
аварий – больше. Потому что их дорожно-патрульная служба содержится на выделенные
муниципальным или федеральным бюджетом средства, а бюджет не резиновый. А наши
гаишники не только сами кормятся на асфальте, но и наверх бабки отстегивают, кормя всю
пирамиду своего руководства. Поэтому западному руководству выгоднее иметь минимум
полицейских, а нашему -максимум. Вот и весь ребус.
Только опираясь на спецслужбы, можно навести порядок в милиции. Сократить и
уволить массу дармоедов с асфальта. Передать эти деньги задыхающимся операм и
следователям. Правда, это копейки.
Вот милиционер ловит вора и везет в тюрьму. Вот через месяц откупившийся вор
выходит. Что имеет мент? Ненависть к власти, обессмысливающей его труд. И пустой
карман.
Вот тот же мент ловит вора, берет взятку и отпускает. Следователь свободнее, в камере
не так тесно, баланда сэкономлена, вор на своем месте без промежуточных хлопот, а мент с
деньгами и без ненависти к власти. Все ли понятно?
А если ловить жестче и не отпускать? А если давать милиции процент от выловленных
и возвращенных государству средств? И немалый процент? И меньшую его часть – в бюджет
МВД, а большую – непосредственно тем, кто ловил и сажал? А не лучше ли будет? А не
появится ли стимул? А не кончится ли «крышевание» ментами тех, кого они должны сажать?
Но охранять – за деньги, а сажать – бесплатно и «на минуточку».
Ну должно же быть честным хотя бы не менее выгодно, чем нечестным? За равные
деньги любой же предпочтет быть достойным, уважаемым и влиятельным. Если милиция
берет деньги, а преступники продолжают свою деятельность – то пусть милиция берет те же
или большие деньги, но при этом преступник садится, а остальные деньги идут в казну.
Злоупотребления будут? Всяко меньше, чем сейчас. А других денег для милиции нам
сегодня взять негде.
29. Кто не в силах прокормить льва – должен держать собаку. Ибо живая собака, как
сказано, лучше дохлого льва и даже полудохлого.
«Журналисты травят армию», – устало повторяют генералы. Это означает: «Публично
говорят о гадостях, которые мы предпочитаем скрывать».
Разговоры об армейской реформе идут десять лет. За десять лет армии создаются,
выигрывают войну и распускаются. Мы буксуем в той же яме.
Пугают огромными суммами, необходимыми на реформу. Это наглая ложь,
рассчитанная на простачков. Норовят сплюсовать зарплаты контрактников и стоимость
обновленных вооружений – и это вся калькуляция. «Денег нет!..» -стонет генералитет.
Правильно стонет. Знает кошка, кто ее салом кормит.
Даже сегодня, даже без перехода на контрактную систему, даже без вложений одной
дополнительной копейки, в армии можно и давно необходимо улучшить чрезвычайно
многое.
Но сначала – о мотивации. Почему призывник идет в армию? Потому что иначе сядет в
тюрьму. Выбирает меньшее из двух зол. То есть мотивация отрицательная. Служит под
угрозой.
Студент не хочет служить, чтобы времени жизни не терять. Допустим. А еще почему?
А другим что не нравится?
Дедовщина. Бесправие. Бессмысленность. Муштра. Дрянная кормежка впроголодь.
Внутриармейская жестокость и хамство. Пещерные бытовые условия. Нищета.
Беззащитность. Произвол начальства и «стариков».
Здесь дело более в идиотизме и косности, чем в деньгах. На кресло в казарме и
бифштекс на обед деньги нужны. На остальное нет.
Можно плохо питаться и бедно жить, но все-таки чувствовать себя человеком. Когда
солдат вешается, или" забивается табуретом, или кладет из автомата караул – он делает это
не от голода и не от щелей в стене казармы, и даже не от того, что офицеров мало.
Но наша армия в отношении к солдату оправданно и мудро исходит именно из
