 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
рас. Сегодня расизмом пахнет уже одно упоминание о том, что белые и черные – разного
цвета. Вы на что намекаете?! Что черные хуже?! Позор расисту! Да нет, я не говорю, что
хуже, они равны, просто цвет разный. Не надо так говорить, это нехорошо, это неважно, это
оскорбительно.
А можно, я скажу, что черные гораздо изящнее бегают и вообще движутся, чем белые?
Гм. Ну… лучше не надо, но наверное можно, им это не обидно, надеемся.
А можно сказать, что лучшие джазисты и баскетболисты черные, а лучшие шахматисты
и скрипачи белые? Пожалуй, нельзя. Это расистский подход – по цвету кожи. Ну, просто не
стоит это упоминать.
А можно сказать, что евроатлантическая цивилизация, достигшая главных вершин в
сегодняшнем мире, определившая лицо этого мира и направление его развития, создана
белыми? Можно, но это нехорошо, бестактно, это расовый шовинизм, это не учитывает всех
трудностей истории африканской расы.
Но поскольку вообще отрицать понятие «раса» мы еще не беремся – мы должны
доказать, что их культурный уровень в общем одинаков. Культура -вещь такая: все
определяется традицией и вкусом. Что нравится – то и хорошо: где критерий? Африканские
росписи не хуже европейской живописи.
А поскольку черному с его горькой историей и тяжкой судьбой труднее написать
роман, чем белому, а оценка этого романа – вопрос вкусовой, относительный – то при
прочих равных мы предпочтем роман черного и дадим ему Нобелевскую премию.
Равенство понимается так: если мы не можем поднять других до себя – то опустим себя
до других. Будем льстить и заискивать. Объявим: все расы равны и одинаковы во всех
способностях и свершениях. Никаких отличий не существует, кроме чисто внешних. Тип
сложения, форма черепа, генетически заданные качество мышц и скорость реакций – не
играют абсолютно никакой роли ни в чем.
И во всех сферах деятельности добьемся паритетного представительства всех рас. А
под гребенку. Английский газон.
А то, что одинаковость – это хана, думать запретим.
30. Самоограничение в борьбе . «Они», террористы нехорошие, могут брать нас в
заложники, резать и взрывать. Но мы – гуманисты. Бомбить можно. Но при этом убивать не
только бомбами, но и пришибить кого-нибудь контейнером с гуманитарной помощью. Но
заложников не возьмем и не казним, пленных не уничтожим, подрывников не повесим. А
иначе чем мы будем отличаться от «них»?! (Интересно, кто первый придумал этот идиотский
риторический вопрос?)
Вы будете отличаться от них тем, что не запретите кино, театр, телевидение и все книги
кроме Корана. Разрешите любые религии и не наденете на женщин паранджу. Сохраните
свободу слова, печати, организаций. Продолжите светское образование и научные
исследования. Будете молиться по позыву, а не под автоматом. Будете есть, пить и надевать
что вам заблагорассудится. Не будете рубить руки за кражу курицы и головы за непочтение к
Аллаху. Останетесь тем, что вы есть. И останетесь живыми.
Как только террорист осознает, что любой акт террора мгновенно влечет за собой
аналогичный ответ в десятикратном размере – и ничего иного,– он мгновенно перестает быть
террористом. Убить одного чужого будет значить убить десять своих, только и всего. Оно
ему надо?
«Их» больше. «Они» решительнее. Готовы идти до конца и не ограничивают себя
ничем.
Богатство и военно-техническая мощь против многочисленности и фанатичной
решимости.
Вот когда они, выучившись в ваших университетах и работая в ваших фирмах,
создадут свою ранцевую атомную бомбу – тогда вы попляшете.
Терроризм – не в странах третьего мира. Терроризм – в ваших головах. Вы позволяете
применять против себя террор и создаете для этого возможности. Еще сорок лет назад эти
