 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Ну, из самолюбия, утвердить победу своей точки зрения, правоту и превосходство
своего ума – это понятно. Но это ведь – внешне, неискренне. А если искренне, без наигрыша,
без стремления к выгоде, с дрожью и слезой праведной?
Значицца, так. Берем человека среднего, нормального, разумного. Гениальные
провидцы и вовсе тупое быдло нас сейчас не интересует. «Класс среднеумных» – от
выпускника школы до профессора.
Что есть для этого человека все представления о жизни? Что есть для него вся сфера
отношений и действий межчеловеческих, вся история и культура в широком смысле этого
слова? – – Оно есть для него мифологизированное социопсихологическое пространство.
А структура этого пространства определяется скорее волюнтаристским подходом или
объективным? Если волюнтаристским – у каждого будет свой мир и своя культура. А мы
всегда имеем в культуре некие общие для всех точки и ценности.
О. Структура этого мифологизированного пространства носит архетипический
характер. Система знаков, имманентных для сознания цивилизованного «человека
социального».
Имея дело с культурными ценностями, человек имеет дело со знаками
социокультурного пространства своей цивилизации.
И вот по этому пространству регулярно шествуют голые короли. Но замечать их –
святотатство! Ибо сознанию потребен король, а короля играет свита. Ведь не все короли
голые, в конце концов, и не всегда. И констатировать голость короля – акт не зоркости и не
ума, а чужеродности двору и хамства. Такого правдолюбца понимать нельзя. Потому что
тогда обрушится все представление о мире, в центре которого – столица, дворец, свита, ты в
свите, король в центре как символ могущества и богопомазанности, и вся страна кругом.
Божьим соизволением королю врученная. Объявить короля голым – это плюнуть в Бога и
мироздание, плюнуть во все наши представления о мире.
Вот что означает восстание против мифологического знака. И истина тут ни при чем,
господа.
Пророк – это человек, видящий вместо мифа истину. Тем самым пророк разрушает
миф. Но поскольку для толпы этот миф и есть вся жизнь, то пророка необходимо убить или
хотя бы изгнать как смертельного врага этой жизни, желающего ее разрушить, т.е.
уничтожить общественное сознание, в некотором аспекте убить всех людей, всех членов
этого общества.
Но поскольку толпа быстро превращает в миф любую истину – ибо единственно миф
является доступным ее восприятию уровнем постижения истины – то: пророк лишь заменяет
старый миф на новый. А истина живет в сознании людском ровно столько, сколько живет
сам пророк. А он живет недолго. Профессия повышенного риска. И понимают его лишь
ближайшие ученики, и то не совсем так и не совсем то.
А теперь – внимание: Дон Кихот скачет на ветряные мельницы!
Когда ты споришь с человеком, ты имеешь дело не с истиной, искаженно и поправимо
отраженной в его сознании, а с мифом, воображаемой величиной, миражом, а их нельзя
тронуть, сдвинуть, поправить руками – твои удары проходят сквозь них, не задевая, но факт
покушения раздражает оппонента.
После этой абстрактной преамбулы время перейти к конкретной амбуле от слова
«амба».
Вот есть сегодня европейская цивилизация, и вот есть у нее либеральная идеология.
Это хорошая идеология, добрая, достойная, христианская. Всем должно быть хорошо, а
плохо поступать нельзя. Эдакая смесь буддизма, римской распущенности и лозунгов
Французской революции.
И вот есть проблема депопуляции европейского этноса и замены белой расы очень
быстро, в два-три поколения, иммигрантами других рас с юга и востока. Статистика,
социология и биология свидетельствуют это однозначно. Но! Но! Говорить об этом нельзя.
Это нехорошо. Это расизм. Это ксенофобия. Это порочно и недостойно. И уж подавно нельзя
