трясется за жизнь и неспособен постоять за себя. Что сделали бы их предки? Теряя людей из
своих, схватили террористов и казнили на месте. Поэтому предки создали могущественную
цивилизацию а мы сейчас ее спускаем в унитаз.
Нужно уметь убить, и нужно уметь умереть самому, не то рискуешь умереть
животным.
Правительственно-пропагандистский аппарат всегда штамповал мораль для стада. Но
то, что люди, считающие себя интеллектом и совестью нации, искренне исповедуют и
насаждают прагматическую стадную мораль вот это наводит на грустные размышления.
Это говорит о том, что идеология не штампуется искусственно а отражает объективные
социальные процессы. А комар почти не дышит, еле лапками колышет
сдох?..
Восемнадцатилетний пацан, взятый в армию, должен по приказу убивать того, кто ему
ничего плохого, может, не сделал. Но если он убил без приказа последнего изверга мы его
закатаем в каторгу. Увы таковы законы системы, государства, без которого люди жить не
могут. Но хоть скажите, что по справедливости парень, убивший изверга, прав, и поступил
хорошо, нравственно. Хрен!
Тот, кто ставит мораль в услужение закону не только мерзавец, но и дурак. Место
барана в хлеву, и не надо жалеть баранов, когда их ведут на бойню они одобряют эту
жизнь.
Хороший политтехнолог заслуживает уважения. Тот, кто клюет на его удочку не
заслуживает звания «разумного».
Сегодня «либерал-гуманисты» требуют от нас отречения от морали всех тех, кто в
предшествующие тысячелетия убивал негодяев и убийц не по санкции и приказу, а велению
сердца, души, морали, долга, Бога. Как вам понравится, если Робин Гуда и д'Артаньяна
объявят фашистами они могли (без приказа! без санкции! без суда!) убивать негодяев,
насильников и убийц. Граф Монте-Кристо фашист! Онегин и Печорин фашисты! И
Дантес, убивший Пушкина фашист, но еще ужаснее то, что Пушкин чуть не убил Дантеса,
и только благородные, но отсталые представления о дворянской чести оправдывают его, а у
нас таких представлений нет, и нас от клейма фашиста, если говоришь, что негодяя надо
убить, тебя уже не спасет ничто. Пушкин был отсталый, а мы передовые, мы либералы и
гуманисты.
Культура жизни, не включающая в себя культуру смерти ущербна и искажена. Ты
должен знать, что тебя ждет, и должен уметь принять это и сделать это. Насколько ты сумел
реализовать себя настолько ты остаешься в этом мире, так блюди себя до конца. А мы,
вместо того чтобы крепить мужеством дух человека, продляем мучениями его жизнь.
Отсутствие культуры смерти это показатель бездуховности цивилизации. Такие-то
дела.
Давным-давно известно: о человеке надо знать три вещи как он родился, как он
женился и как он умер. Наша ханжеская эпоха отработала формулировки: «скоропостижно»,
«после тяжелой болезни», «после тяжелой продолжительной болезни», «трагически». Но
подробности смерти не нездоровое любопытство. Смерть акт настолько значительный,
что подробности увеличиваются, как под микроскопом. Ибо это подробности «момента
истины», главной из экстремальных ситуаций, когда в человеке обнажается суть и, после
отбрасывания физической оболочки, становится виднее и понятнее главное, что было в нем.
Недаром ведь только после смерти можно полностью и верно оценить человека и его дела.
Смерть такая же часть жизни, как и все остальное, просто это последний этап, а
концовочка всегда особенно важна и многое может решить. Фигово жил, но хорошо умер и
люди такому много прощают и оценивают после смерти иначе.
Врачи затурканы, священники затурканы, у всех конвейер и диспетчеризация процесса:
родня в горе, а остальным наплевать. Что делать?
Да с самого начала жизни показывать человеку, что смерть дело житейское, и дело
важное, и смотреть на нее надо открытыми глазами. И заслуживает она серьезнейшего
отношения, а избегать этой темы глупо и вредно. В одиночестве, незнании и
|