 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ситуации, какое решение возникшей проблемы для человека является желательным. И
наконец, психолог уточняет с клиентом план дальнейших действий — нам нужно
встретиться с другим участником конфликта. Эта часть работы психологически сложна:
нужно не просто вступить в определенные договоренности с клиентом, но и создать
ситуацию его ответственности за происходящие события и их развитие.
В чем возможные трудности этого первого этапа работы? В целом и идеи, и
основную схему работы с клиентом психологи принимают легко.
Одна из участниц группы, имеющая опыт работы в консультации по проблемам
семьи и брака, сказала, что она чувствует большое об-
легчение от того, что у нее появилась какая-то точка опоры: «Раньше я часто испытывала
трудности из-за того, что не знала, когда закончить разговор, достаточно ли мы говорили
или надо еще что-то выяснить, успешен ли был наш разговор или нет. Сейчас я лучше
понимаю, что мне нужно сформулировать для себя ряд задач или какую-то общую схему,
которая у меня должна быть для первой встречи с клиентом. Теперь я знаю, что мне
делать».
Самое трудное, пожалуй, — это провести беседу таким образом, чтобы сохранить
(и внешне, и внутренне) определенную нейтральность по отношению к позиции участника
конфликта, не стать его «адвокатом», что исключит возможность посредничества и
превратит психолога в лучшем случае в консультанта. Возникающая в силу сопере-
живания готовность встать на сторону клиента может привести психолога к прямой
ошибке — принятию на себя обязательств, которые он не сможет выполнить. Особенно
важно помнить об этом психологам или социологам, работающим в организациях, где их
работа с конфликтом часто выходит за рамки чисто психологической и предполагает
определенные действия, переговоры со значимыми лицами и т. д.
Мне хотелось бы привести довольно показательный пример из практики обучения
психологическому посредничеству.
Одна из участниц группы, выступая на занятиях в роли «клиента», воспроизвела
ситуацию из своего собственного опыта, когда к ней как к психологу обратилась за
помощью сотрудница ее предприятия. В роли этой сотрудницы она и поведала
«психологу», что работала в одном из отделов предприятия, однако стала болеть, а потом
и вовсе по состоянию здоровья была вынуждена временно оставить свою работу. Теперь
врачи разрешили ей вернуться на работу, однако, как ей кажется, в коллективе, который
поначалу очень сердечно отнесся к ее проблемам, не хотят ее возвращения, так как ее
пустующая ставка дает остальным сотрудникам возможность дополнительного заработка.
Ее рассказ был очень эмоционален, вызывал сочувствие. Она не жаловалась, но просила о
помощи, говорила о том, как для нее важно вернуться в свой коллектив, какая это для нее
психологическая опора в жизни и т. д.
Участник группы, выступающий в роли психолога, отбросив только что
обсуждавшиеся и принятые группой идеи и принципы посредничества, начал утешать
своего клиента, обещал помощь, подбадривал, говоря, что, скорее всего, как-то удастся
договориться и решить эту проблему.
При обсуждении разыгранного эпизода участница группы, сыгравшая роль
клиентки, сказала нам, что она, будучи психологом, в реальной ситуации поступила точно
так же.
А потом выяснилось, что у той женщины в силу некоторых ее личностных черт не
сложились отношения в' коллективе, законность
получения ею продолжительных больничных листков была весьма сомнительной и ее
возвращение в коллектив никак не было связано с материальными проблемами, а просто
было неприемлемо для коллектива.
Как теперь поступить псицрлогу? Держаться своей первоначальной позиции и
действовать в интересах своей клиентки и вопреки не только интересам коллектива, но,
возможно, и своим собственным этическим позициям? Либо сказать клиентке, что
