 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
неприятие какого-либо лица и как форма взаимодействия в достижении конкурирующих
целей) характерно и для позиции многих других авторов. Однако конфликт в истинном
смысле слова чаще всего определяется по второму типу, хотя и отмечается, что он
включает некоторое число эмоциональных моментов. Так, например, французский
социальный психолог Н. Touzard, посвятивший немало страниц своей недавней книги
обоснованию органической связи конфликта и агрессивного поведения, вместе с тем
отмечает, что «социальный конфликт не может быть полностью описан с помощью
психологических категорий: враждебность, агрессия не всегда присутствуют в со-
циальном конфликте, и потому он не может быть низведен до собственных аффективных
и импульсивных аспектов». Поэтому сам конфликт определяется автором как «ситуация, в
которой действующие лица (индивиды, группы, организации, нации) либо преследуют
несовместимые цели и ценности, либо одновременно в конкурентной манере стремятся к
достижению одной и той же цели».
Некоторыми авторами определение межличностных конфликтов как
продиктованных конкурентной ситуацией критикуется за происходящее при этом
смешение понятий конфликта и противоречия. Позитивные моменты этой критики
переросли в методологически существенное и ныне общепринятое в западной литературе
противопоставление конфликта, с одной стороны, и конкуренции (соревнования) — с
другой.
Разграничение конкуренции и конфликта обычно проводится с трех точек зрения,
хотя и не конфронтирующих, но различных. Согласно первой из них, соревнование есть
тот же конфликт, но осуществляющийся «по правилам», а потому ограниченный.
«Конкуренция, — пишет A. Rapo-port, — обычно принимает форму легитимизированного
конфликта, регулируемого определенными правилами. Действия участников здесь в
равной степени могут или не могут быть направлены друг против друга с намерением
воспрепятствовать достижению цели противником».
Другая, несколько отличная точка зрения принадлежит Р. Акоффу и Ф. Эмери.
Отличие конкуренции от конфликта заключается, по мнению авторов, не в правилах как
таковых, но в тех функциях, которые этими правилами выполняются. В случае
конкуренции элементы конфликта хотя и присутствуют, но «ограничиваются правилами,
которые служат либо общим интересам участников, либо интересам какой-то третьей
стороны».
Третья позиция по вопросу о взаимосвязи конфликта и конкуренции высказана Н.
Touzard. «Соревнование и конфликт, — пишет автор, — могут быть разграничены при по-
мощи понятия «власть», определяемого как возможность субъекта (индивида, группы,
организации, нации) влиять на образ действий другого субъекта, модифицируя или кон-
тролируя его поведение, установки или чувства». Соревнование как таковое
характеризуется как «параллельные» поиски субъектами одной и той же цели, оно
мотивировано желанием выиграть, а не причинить ущерб противнику. Однако в том
случае, когда контроль над поведением другого становится осознанной целью или
единственным средством достижения результата, соревнование может перерасти в
конфликт. «Если в соревновательной ситуации, — подчеркивает автор, — мотивация
тотального контроля над поведением других более сильна, чем соглашения и правила, ее
воспрещающие, есть конфликт». В том же ключе грань между этими категориями
проводят Q. Wright, К. Воulding и некоторые другие авторы.
Наиболее полную социально-психологическую интерпретацию понятия конкуренции и
конфликта (как и «мотивационная концепция» в целом) получили, на наш взгляд, в
работах М. Deutsch, подытоженных в книге «Разрешение конфликта». Отличие этих
категорий (как и описываемых ими явлений), согласно М. Deutsch, состоит в том, что они
относятся к разным сферам реальности. В качестве таких сфер в концепции М. Deutsch
выступают объективная конфликтная ситуация, составляющая основу конфликта, и
конфликтное поведение, представляющее способ взаимодействия участников конфликта,
