 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
отказываемся от теоретических посылок Фрейда. То, что в этом случае остается, представ-
ляет спорное утверждение, что противоположность между исходными эгоцентрическими
влечениями и нашим запрещающим окружением образует главный источник
многообразных конфликтов. Как будет позже показано, я также приписываю этой
оппозиции — или тому, что приблизительно соответствует ей в моей теории — важное
место в структуре неврозов. То, что я оспариваю, — это ее базисная природа. Я убеждена,
что хотя это и важный конфликт, но он вторичен и становится необходимым лишь в
процессе развития невроза.
Основания этого опровержения станут очевидными позже. Сейчас же я приведу
только один аргумент: я не верю, что какой-либо конфликт между желаниями и страхами
мог объяснить степень, с которой расколото «Я» невротика, и конечный результат,
настолько разрушительный, что способен в прямом смысле разрушить жизнь человека.
Состояние психики невротика, как его постулирует Фрейд, таково, что тот
сохраняет способность искренне стремиться к чему-либо, но его попытки терпят крах из-
за блокирующего действия страха. Я же считаю, что источник конфликта вращается
вокруг утраты невротиком способности желать чего-либо искренне, потому что его ис-
тинные желания разделены, т.е. действуют в противоположных направлениях. В
действительности все это намного серьезнее, чем представлял Фрейд.
Вопреки тому факту, что я считаю фундаментальный конфликт более
разрушительным, чем Фрейд, мой взгляд на возможность его окончательного разрешения
более позитивен, чем его. Согласно Фрейду, базисный конфликт является универсальным
и в принципе не может быть разрешен: все, что можно сделать, это достигнуть более
выгодного компромисса или более сильного контроля. Согласно моей точке зрения,
возникновение базисного невротического конфликта не является неизбежным и его
разрешение возможно, если он все-таки возникает — при условии, что пациент готов
испытать значительное напряжение и готов подвергнуться соответствующим лишениям.
Это различие является не вопросом оптимизма или пессимизма, а неизбежным
результатом различия наших с Фрейдом посылок.
Более поздний ответ Фрейда на вопрос о базисном конфликте философски
выглядит вполне удовлетворительно. Снова оставляя в стороне различные следствия хода
мысли Фрейда, мы можем констатировать, что его теория инстинктов «жизни» и «смерти»
ужимается до конфликта между конструктивными и деструктивными силами, дей-
ствующими в человеческих существах. Сам Фрейд был заинтересован в применении этой
теории к анализу конфликтов гораздо меньше, чем в ее применении к тому способу,
которым обе силы связаны друг с другом. Например, он видел возможность объяснения
мазохистских и садистских влечений в слиянии сексуальных и деструктивных
инстинктов.
Применение указанной теории к конфликтам потребовало бы обращения к
моральным ценностям. Последние, однако, были для Фрейда незаконными сущностями в
сфере науки. В соответствии со своими убеждениями он стремился развить психологию,
лишенную моральных ценностей. Я убеждена, что именно эта попытка Фрейда быть
«научным» в смысле естественных наук является одной из самых убедительных причин,
почему его теории и основанная на ней терапия носят такой ограниченный характер.
Выражаясь более конкретно, по всей видимости, именно эта попытка способствовала его
неудаче в оценке роли конфликтов в неврозе вопреки интенсивной работе в этой области.
Юнг также всячески подчеркивал противоположность человеческих наклонностей.
Действительно, на него произвела такое впечатление активность личностных противо-
речий, что он постулировал в качестве общего закона: наличие какой-либо одной
тенденции обычно указывает на присутствие ей противоположной. Внешняя женствен-
ность подразумевает внутреннюю маскулинность; внешняя экстраверсия — скрытую
интроверсию; внешний перевес мыслительной деятельности — внутреннее превосходство
чувства и так далее. Сказанное могло создать впечатление, что Юнг рассматривал
