 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Мы с женой решили вызвать «скорую помощь». После истории с
БСМП общаться с алма-атинской медициной было небезопасно. Так оно
и случилось. На отравление приехала бригада психиатрии. Бросили,
давшие клятву Гиппократа медики, отравленных жену и реб¸нка и
увезли меня в Городской психоневралогический диспансер. Правда,
знакомство с этим заведением было кратковременным. Уже в 14.00
профессор Макс Александрович Гонопольский, заведующий
Республиканской психиатрической больницей, после обследования меня
комиссией, дал указание отпустить.
- На складе вещей больных сейчас обеденный перерыв.
Подождите,- предложил он.
- Я могу идти?
- Да, вы психически здоровый человек.
- Тогда я больничный халат верну завтра. Дома остались,
брошенные медиками, отравленные жена и дочка.
- Невправе Вас задерживать, - сказал он и протянул мне десять
рублей, - Это вам на такси.
И в дальнейших критических ситуациях парадокс заключался в
том, что будучи отравленным, я вынужден был предельно собираться с
силами и духом на уровне здорового человека. Нужно было проходить
тесты психиатров. У них сносок на возможное отравление не было.
Кружилась голова и тошнило, но я должен был показать «норму».
Нужно было что-то предпринимать. Но везде была глухая
безмолвная стена. Лишь майор КГБ Владимир Равшанович Канцеров
нагло рассмеялся в телефонную трубку. Вряд ли он осознавал наше
положение, хотя у него тоже был маленький реб¸нок.
- В прокуратуру, Василий Васильевич, в прокуратуру, - ржал он в
телефонную трубку.
Канцеров знал историю подробно. В КГБ лежали письма и
докладные уч¸ных. Но он объявил, что профессор Гульницкий отр¸кся
от своих заявлений и докладных, чем вызвал негодование старого
уч¸ного. В мо¸м присутствии профессор официально заявил Канцерову,
что многополярность чрезвычайно важна для государства и будущего
всего человечества, а Ленского нужно беречь как зеницу ока.
- Ради будущего, - торжественно произн¸с профессор и что-то для
меня любопытное прозвучало в его академическом тоне.
