Navigation bar
  Print document Start Previous page
 18 of 78 
Next page End  

В прошлом наука просто закрывала глаза на этот вопрос. Казалось, нет необходимости принимать
в расчет сознание, ведь они изучали не разум, а физический мир. Сегодняшняя наука столкнулась
с ситуацией, в которой она уже не может продолжать просто игнорировать вопрос о сознании.
Теперь, что типично для второй стадии смены парадигм, предпринимаются усилия как-то
растянуть общепринятую схему, чтобы эта аномалия могла уложиться в ней. Некоторые ученые с
надеждой смотрят на квантовую физику, другие — на теорию информации, третьи — на
нейропсихологию. Все они вс¸ еще пытаются объяснить сознание, оставаясь внутри
существующей парадигмы пространства-времени-материи. То обстоятельство, что они никак не
могут добиться какого-либо значимого продвижения, подсказывает мне, что, скорее всего, они
находятся на ложном пути. Необходима принципиально новая модель реальности, в которой
сознание является столь же фундаментальным аспектом реальности, как пространство, время и
материя, а может быть — еще более фундаментальным.
Это третья стадия куновского процесса — создание радикально новой модели, объясняющей
аномальные явления. Мы туда еще не пришли. Нам уже ясно, что старая парадигма не работает.
Для нас очевидны ее трещины и слабые места. Однако лишь очень немногие дерзают выходить в
своем мышлении за пределы той клетки, которой является модель пространства-времени-материи.
Но для появления новой модели потребуется именно это. На сегодняшний день наука все еще
находится в цепком плену у старой схемы.
Л а с л о : Мы держимся за устаревшую парадигму, относясь к ней как к реальности, а не модели.
Мы — то есть большинство ученых, а также людей, взирающих на науку как на источник истины,
— свято верим в то, что наши представления о реальности и есть сама реальность.
Р а с с е л: Да. Так всегда происходит с парадигмами. Люди верят, что их модель является
реальностью, а не ее описанием.
Г р о ф : Грегори Бейтсон писал и говорил о том, что люди путают карту территории с самой
территорией. По его словам, это все равно что прийти в ресторан и съесть вместо обеда меню.
Л а с л о : По счастью, даже в августейшем мире науки происходят тонкие изменения, последствия
которых значительны и в целом непредсказуемы. Даже карта, которую принимали за реальность в
течение трехсот лет, может в конце концов оказаться выброшенной на обочину. Именно это
произошло в первом десятилетии нынешнего века, когда эйнштейновская теория относительности
пришла на смену классической ньютоновской механике. Но почему произошло именно это? Ведь
физики всегда могли объяснить определенные теории на основе совершенно иных теорий. Все на
свете имеет всегда больше, чем только одно объяснение.
Г р о ф : Действительно, почему была принята именно эйнштейновская интерпретация результатов
исследования перигелия Меркурия во время солнечного затмения? Ведь и она не давала
абсолютно точных прогнозов, она всего лишь была ближе к реальным результатам опыта, чем то,
что можно было вывести из ньютоновской модели.
Л а с л о : Даже на основе ньютоновской физики можно было предсказать практически те же
данные, если бы взяли на вооружение баллистическую теорию света. Предположим, что свет,
будучи потоком фотонов, имеет массу. В таком случае, в силу закона гравитации фотоны должны
притягиваться к массе Солнца и других небесных тел. Получилась бы такая же искривленная
траектория, как та, которую выводят на основании предположения  об  искривлении  пространства 
или  пространства-времени.
Г р о ф : Так почему же была принята теория Эйнштейна, а не Ньютона?
Л а с л о : В конечном счете, представляется, что это произошло благодаря чему-то, что является
для науки почти эстетическим фактором, а именно — простоте и стройности. Здесь речь идет о
простоте и стройности математического аппарата физической теории. В пространственной теории
относительности, впервые выдвинутой Эйнштейном, уравнения движения остаются инва-
риантными даже в случае ускорения движения. Благодаря знаменитым “релятивистским
инвариантам”, уравнения выводятся с неизменным постоянством и стройностью. Когда на стыке
столетий наука столкнулась со странными явлениями, в том числе с излучением черного тела,
физикам для спасения достоверности своих теорий не пришлось добавлять допущений с
натяжками и изобретать новые постулаты.
За несколько столетий до этого похожий подвиг совершил Коперник своей гелиоцентрической
теорией. Он отказался от эпициклов, добавленных к эпициклам, которые нужны были астрономам,
чтобы сохранить достоверность старой геоцентрической астрономии. Коперник был убежден, что
природа любит простоту. Разумеется, ученые и сами любят ее в своих теориях, которые и без того
Hosted by uCoz