Navigation bar
  Print document Start Previous page
 102 of 120 
Next page End  

сложившейся защитной иллюзии, будто бы ситуация все-таки разрешима при данных
внутренних и внешних условиях. Иначе говоря, иногда приходится искусственно
доводить пациента до осознания необоснованности его надежд на наличие прямого и
непосредственного решения проблем, чтобы переориентировать его сознание на другую,
адекватную сложившейся ситуации активность – активность сознательного переживания
вместо ставшей неадекватной активности предметно-практического действия. С точки
зрения гипотезы о многоуровневом построении переживания речь идет в этих случаях о
психотерапевтической смене ведущего уровня переживания, о переводе его с регистра
бессознательного на регистры сознавания, переживания-созерцания и рефлексии. 
Возвращаясь теперь к поставленному выше вопросу, можно сказать, что понятие
переживания-деятельности независимо как категория от традиционного понятия
переживания* и в то же время оно вскрывает в этом последнем особую подоплеку, а
именно: переживание-созерцание является одним из уровней построения переживания-
деятельности, причем уровнем, в большинстве случаев наиболее "загруженным" в силу
своего "промежуточного" положения между бессознательным и сознаванием. В
частности, эмоциональное переживание*, как важнейший из видов переживания-
созерцания (последнее, как мы помним (см. с.17), может быть не только
эмоциональным), взятое в этом аспекте, выступает как фрагмент целостной деятельности
переживания – фрагмент, роль, смысл и функция которого выясняются лишь в системе
параллельно и последовательно текущих бессознательных, "сознавательных" и
рефлексивных процессов, опосредующих в совокупности некую жизненно необходимую
душевную работу. Это путь, на котором можно окончательно избавиться от все еще
живучего предрассудка об эпифеноменальности эмоций. Эмоция – это не только реакция,
но и акция, она не только "оценщик" жизненных ситуаций, но еще и "работник",
вносящий свой вклад в психологическое разрешение этих ситуаций. (44; 237) 
Наконец, последний вопрос (точнее полувопрос-полуупрек) связан с отсутствием в книге
практических рекомендаций. Как же все-таки помогать другому человеку справляться с
критическими жизненными ситуациями? Этот вопрос не нашел прямого отражения в
книге по той простой причине, что собственный опыт автора в практической
психокоррекционной работе представляется ему совершенно недостаточным, чтобы брать
на себя риск давать какие-либо конкретные методические рекомендации. Делать это,
исходя преимущественно из теоретических соображений, было бы по меньшей мере
безответственно. Психокоррекционная, а тем более психотерапевтическая, практика
(являющаяся прерогативой врача) настолько сложна и многогранна, что она в принципе не
может уместиться в одну, даже самую стройную схему. Самому автору изложенные в
книге у построения помогают в его непосредственной практической работе, они
оказываются полезными для более ясного и четкого осмысления жизненных ситуаций
пациентов, для понимания направления и хода их попыток пережить эти ситуации и для
психокоррекционного "выравнивания" их переживаний. Но это, конечно, ничего не
доказывает, ибо психокоррекция и психотерапия слишком искусство, чтобы можно было
даже очевидные случаи успеха объяснять истинностью теоретических схем, которыми
руководствовался психотерапевт, а очевидные неудачи – их ложностью. 
Для того чтобы связь между теоретическими представлениями о переживании и
результатами психокоррекции была не случайной, а необходимой и систематичной,
должна быть поставлена и решена проблема метода. Отсутствие метода оставляет самую
последовательную и аргументированную теорию повисшей в воздухе спекуляцией,
поскольку метод – тот единственный мост, по которому могут происходить
взаимообогащающие обмены между теорией и практикой. Что касается метода,
адекватного теории переживания, то вполне очевидно, что он не может быть чисто
Hosted by uCoz