 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Но почему, собственно, необходимо это умение подчинять непосредственные этические
реакции профессионально-психологической установке? Потому, во-первых, что утешение
и жалость не совсем то (а часто и совсем не то), что требуется пациенту для преодоления
кризиса. Во-вторых, потому, что житейские советы, на которые падки многие пациенты,
большей частью просто бесполезны или даже вредны для них, потакая их
бессознательному стремлению снять с себя ответственность за свою собственную жизнь.
Психолог вообще не специалист по житейским советам, полученное им образование
отнюдь не совпадает с обретением мудрости, и, стало быть, факт наличия диплома не дает
ему морального права делать конкретные рекомендации, как поступить в той или иной
жизненной ситуации. И еще: прежде чем обратиться к психологу, пациент обычно
обдумал все возможные пути выхода из затруднительного положения и нашел их
неудовлетворительными. Нет оснований полагать, что, обсуждая с пациентом в той же
плоскости его жизненную ситуацию, психологу удастся найти не замеченный им выход.
Сам факт такого обсуждения поддерживает в пациенте нереалистические надежды на то,
что психолог может решить за него жизненные проблемы, а почти неизбежная неудача
ударяет по авторитету психолога, уменьшая шансы на конечный успех его дела, не говоря
уже о том, что пациент зачастую испытывает нездоровое удовлетворение от выигранной у
Да, но..." И наконец, третья из возможных непосредственных этических реакций на беду
другого человека – практическая помощь ему – не может входить в арсенал
профессионально-психологических действий просто потому, что психолог при всем
желании не может улучшить его материальное или социальное положение, исправить
внешность или вернуть утраченного близкого человека, т.е. не может воздействовать на
внешний, бытийный аспект его проблем.
Все эти моменты очень важны для формирования трезвого отношения пациентов (да и
самого психолога) к возможностям и задачам психологической помощи. Однако главная
причина, которая заставляет психолога выходить за пределы непосредственного
этического реагирования в поисках собственно психологических средств помощи,
заключается в том, что человек всегда сам и только сам может пережить события,
обстоятельства и изменения своей жизни, породившие кризис. Никто за него этого
сделать не может, как не может самый искушенный учитель понять за своего ученика
объясняемый материал.
Но процессом переживания можно в какой-то мере управлять – стимулировать его,
организовать, направлять, обеспечивать благоприятные для него условия, стремясь к
тому, чтобы этот процесс в идеале вел к росту и совершенствованию личности – или по
крайней мере не шел патологическим или социально неприемлемым путем (алкоголизм,
невротизация, психопатизация, самоубийство, преступление и т.д.). Переживание, таким
образом, составляет основной предмет приложения усилий практического психолога,
помогающего личности в ситуации жизненного кризиса. А раз так, то для построения
теоретического фундамента этой практики вполне естественно процесс переживания
сделать центральным предметом общепсихологического исследования проблемы
преодоления критических ситуаций.
Читатель, вероятно, уже заметил, что термин "переживание" используется нами не в
привычном для научной психологии смысле, как непосредственная, чаще всего
эмоциональная, форма данности субъекту содержаний его сознания, а для обозначения
особой внутренней деятельности, внутренней работы, с помощью которой человеку
удается перенести те или иные (обычно тяжелые) жизненные события и положения,
восстановить утраченное душевное равновесие, словом, справиться с критической
ситуацией.
