 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
представительства предмет обретает статус мотива. Положить в основу психологической
теории утверждение о том, что мотивом деятельности является предмет, – значит
исходить из убеждения, что жизнь в конечном счете определяется миром. На этой
начальной фазе теоретического конструирования в мотиве еще не дифференцируются
конкретные функции (побуждения, направления, смыслообразования), еще не идет речи о
различных формах идеальных опосредований, участвующих в инициации и регуляции
конкретной деятельности конкретного субъекта, это все появляется "потом", из этого
нужно не исходить, к нему нужно приходить, "восходя" от абстрактного к конкретному.
По своему методологическому статусу разбираемое представление о мотиве и является
такой абстракцией (точнее, компонентом ее), от которой это "восхождение" совершается.
Каким образом деятельность выводится из онтологии "изолированного индивида", из
ситуации разъединенности субъекта и объекта – это мы уже показали. Теперь у нас есть
все необходимое, чтобы установить условия выведения понятия деятельности из
"витальной" онтологии. Эта задача может быть сформулирована с учетом сказанного
выше следующим образом: каковы должны быть условия и характеристики жизненного
мира, чтобы абстрактная идея деятельности как процесса, побуждаемого предметом
потребности самим по себе, оказалась выполнимой, т.е. совпала бы с конкретным? [32]
Построение типологии "жизненных миров"
Первым и основным из подобных условий является простота жизненного мира. Жизнь, в
принципе, может состоять из многих, связанных между собой деятельностей. Но вполне
можно помыслить такое существо, которое обладает одной– единственной потребностью,
одним-единственным отношением к миру. Внутренний мир такого существа будет прост,
вся его жизнь будет состоять из одной деятельности.
Для такого существа никакое знание о динамике собственной потребности не является
необходимым. Дело в том, что потребность в силу своей единственности будет
процесс удовлетворения потребности совпадает у такого существа с жизнью, а стало быть,
он психологически незавершим (хотя фактически он может, конечно, прекратиться; эта
остановка, однако, была бы равнозначна смерти).
Если далее предположить, что внешний мир нашего гипотетического существа легок, т.е.
состоит из одного-единственного предмета (точнее, предметного качества), образующего
как бы "питательный бульон", в точности соответствующий по составу потребности
индивида и находящийся в непосредственном контакте с ним, обволакивающий его, то
для того, чтобы такой предмет мог побуждать и направлять деятельность субъекта, не
требуется никакого идеального отображения его в психическом образе.
Простота внутреннего мира и легкость внешнего и составляют те искомые условия-
характеристики жизненного мира, при которых обсуждаемая формула непосредственного
побуждения деятельности предметом потребности самим по себе реализуется буквально.
[
33]
Дополнив характеристики простоты и легкости жизненного мира противоположными
возможностями его сложности и трудности, получим две категориальные оппозиции, одна
из которых (простой – сложный) относится к внутреннему миру, а другая (легкий –
трудный) – к внешнему. Эти противопоставления задают типологию жизненных миров,
или форм жизни, которая и была целью нашего рассуждения.
