 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
свойства времени делают невозможным одномоментное удовлетворение всех его
потребностей.
Любая частная боль (или неудовлетворенность) младенца, если ее причина тут
же не устраняется, очень быстро дорастает до размеров всеобъемлющего ужаса
(насколько об этом можно догадываться по крику, движениям и мимике), застилая
весь горизонт мироощущения ребенка в силу того, что он "не знает"
пространственных и временных границ боли, "не знает", [39] что она когда– то
кончится, потому что в его мире нет еще этого "когда-то". Такое распространение
боли с частного органа или отношения на все отношения чрезвычайно
показательно для внутреннего строения психологического мира самого раннего
детства: отдельные отношения здесь еще психологически недифференцированы,
они образуют некоторую аморфную массу, так что события в одной ее части без
труда распространяются на все другие.
Гедонистическое переживание
Именно прорыв оболочки легкого и простого существования и является тем
пунктом, отправляясь от которого можно подойти к главному предмету наших
теоретических рассуждений – переживанию, соответствующему описываемому
жизненному миру. Дело в том, что в самом этом мире, взятом во всей чистоте его
характеристик, переживанию вообще нет места, поскольку легкость и простота
мира, т.е. обеспеченность и непротиворечивость всех жизненных процессов,
исключают возможность возникновения ситуаций, требующих переживания. Более
того, даже когда бытие вдруг перестает по тем или иным причинам быть легким и
простым, и, значит, такие ситуации возникают, существо, "воспитанное" легким и
простым миром, не способно к переживанию в точном смысле слова. Не способно
потому, что переживание необходимо предполагает осуществление идеальных
преобразований психологического мира (хотя и не исчерпывается ими), а это
существо лишено какой бы то ни было идеальности. Его жизнедеятельность
полностью материальна, телесна, причем существенно внутрителесна, поскольку
его внешние контакты ограничены не требующим от него активности
поступлением необходимых и выведением ненужных веществ. Это существо, не
будучи способным "ответить" на возникшую критическую ситуацию ни внешней
практической деятельностью, ни идеальными преобразованиями
психологического мира, отвечает на нее единственно доступными ему средствами
– внутрителесными изменениями. Последним соответствует понятие
физиологических стрессовых реакций.
Значит ли это, что вообще не существует переживания, соответствующего
легкому и простому миру, подчиняющегося законам этого мира, т.е. в первую
очередь принципу удовольствия? Нет, не значит, потому что инфантильный мир с
его закономерностями не исчезает с исчезновением породивших его бытийных
условий, и эти закономерности могут детерминировать процессы переживания.
Если живое существо прошло сквозь опыт простого и легкого существования, то
порождаемые таким бытием феноменологические структуры не лежат мертвым
грузом в прошедшей истории жизни данного существа, а являются действенными,
вечно-живыми и неустранимыми пластами его сознания, причем слоями
бытийными в том смысле, что они стремятся определить собой все сознание,
направить его процессы в отвечающее этим структурам русло, вообще навязать
сознанию свой режим функционирования. Такая живучесть инфантилизма (будем
