 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
естественноисторическую трактовку общественной жизни. Даже психология и та не
избежала раздвоения на гуманитарное и натуралистическое направления. В первой половине
XX в. вперед выдвинулись физиологическая психология (бихевиоризм) и психология
высшей нервной деятельности (ее лидер И.П. Павлов не любил самого термина
«психология»); лишь в 60-х годах гуманитарная психология вернула утраченные позиции,
сконцентрировав внимание на человеческой личности.
Работа обществознания в таких методологических формах вполне соответствовала тому, как
проявила себя философия в трактовке общественного процесса: последняя фактически тоже
разделилась на философию, объясняющую социальный процесс по «естественнонаучному»
типу (в духе риккертовских наук о «природе»), и на философию, описывающую и
постигающую человеческое бытие в духе гуманитарного познания (в духе наук о
«культуре»). Причем парадоксальность этого дуализма более всего проявилась, пожалуй, в
том, что философия там, где они хотела быть социальной, двигалась по шаблонам
естественнонаучного, «натуралистического» (в риккертовском смысле) определения
социального как общего, над- и сверхиндивидуального, законосообразного,
«охватывающего» внешним образом бытие человеческих индивидов специфичность
культурно-исторических явлений.
В чистом ли виде, в компромиссных ли вариантах (как в социологии Макса Вебера или в
концепции внешней дополнительности социального и гуманитарного), но методологический
дуализм проник во все сферы обществознания и философии. Речь, видимо, должна идти не о
реализации непосредственно в науке или практике этой концепции, а о том, что в ней нашли
выражение какие-то реальные тенденции человеческого бытия и познания, были «угаданы»
какие-то действительные связи и разрывы мира человеческого и социального, в котором не
находилось места индивидному бытию людей.
Скорее всего, методологический дуализм фиксировал уже свершившееся расчленение форм
человеческой деятельности, работал не с процессом, а с результатами, причем превращал эти
результаты ускользающего от философской логики процесса во всеобщие определения
познания и культуры. Складывающееся из этих определений «двойное зрение», с присущими
ему достоинствами рационализма и культурности, с его приспособляемостью к любым
ситуациям получило широкое распространение.
В некоторых случаях такое «двойное видение» действительности даже именовалось
диалектикой, причем самими диалектическими философами и диалектически настроенными
учеными. Однако это — недоразумение, ибо для этого видения исходными являются не идея
целого и не идея процесса, а идея связи взаимоисключающих друг друга аспектов и образов
действительности. Гораздо ближе к возможностям такого видения методология взаимной
дополнительности, работающая в физике XX в.
Эта методология предполагает связь разных, дополняющих друг друга описаний сложного
объекта, недоступного в его конкретной целостности для мыслительного и
экспериментального инструментария исследователя. Но в этой методологии изначально
налагается ограничение на определение сущности объекта как особого способа его бытия.
В аналогичном положении оказывается философия, связывающая взаимоисключающие друг
друга социальную и гуманитарную трактовки человеческого бытия, и собственно социальная
философия, тяготеющая к социально-общим характеристикам общественно-исторического
процесса. Она вынуждена обращаться к дополняющей ее гуманитарной интерпретации
человеческой жизни. Да и гуманитарное познание, отмежевывающееся от социальной
философии и социальной науки, должно так или иначе фиксировать внешние по отношению
к людям социальные условия и связи хотя бы в качестве недостающих определений мира
человека и гуманитарной культуры.
