 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
него группируется деятельность людей, и уже порядок этой деятельности во времени, а не
порядок вещей сам по себе, начинает определять формы кооперации людей.
Использование времени сопряжено с повышением скоростей: движения вещей, изготовления
товаров, перевозки грузов, обучения работников, обращения капиталов, получения
процентов и т.п. Такого рода соревнование разных человеческих деятельностей в скорости
предполагает «чистое» время, т.е. время, очищенное от всех конкретных человеческих,
вещественных, культурных и прочих признаков. Общее пространство и «чистое»
абстрактное время человеческих взаимодействий создают условия для уплотнения
деятельности людей, для более глубокого культивирования внечеловеческой и человеческой
природы.
Начинается новый этап приручения человеком вещей и оформления своих собственных сил.
Новый уровень проникновения человека в мир вещей обусловлен тем, что человек уже
практически подготовил средства для использования не самих вещей, а отдельных полезных
свойств, извлекаемых из вещей, соединяемых в ряды и системы. Он создает специальные
орудия и их комбинации, механизмы и машины для «перегонки» конкретных вещей в
«чистые» материалы и стихии. Взаимодействия этих материалов и стихий начинают в
представлении человека заслонять и замещать конкретно-вещественный образ природного
мира.
Происходящие перемены не могут не сказаться и на самом человеке. Обнаружив свои новые
отношения со временем, он и себя начинает все более ощущать и понимать как силу бытия,
как его особую стихию, квинтэссенцию, не исчерпываемую никакими конкретными —
сословными, физическими или цеховыми характеристиками. Однако необходимость
уплотнения деятельности заставляет его проделывать со своими силами и способностями
примерно то же самое, что он делает с природными вещами. Он начинает культивировать в
себе свойства, которые не столько являются свойствами его личности, сколько свойствами
тех производящих систем — в том числе и образования, науки, политики, культуры, — в
которые он включается в процессе своей деятельности. Освоение «глубин» человеческой
природы, культивирование поприща человеческой деятельности как бы отрывается от
непосредственного развития человеческой личности: образ личности — как актуальной и
потенциальной цельности отдельного человека — постоянно присутствует в жизни
реального индивида, но как непроявленное, теневое его отображение.
Приручение человеком своих новых деятельных сил оказывается возможным только при
условии их вынесения вовне, в систему обобщенного пространства и абстрактного времени,
только за счет их облачения в инструментальную, вещеподобную форму.
Становление и развитие их в подобных формах, конечно, таит угрозу «детализации»,
«фрагментации» конкретного бытия человеческих индивидов, создает проблему адаптации
внешних социальных форм к нуждам конкретного человека.
Меняющиеся структуры бытия могут обрести законченные формы, «замыкаясь» в сознании
людей, в строе их психики: новые структуры начинают работать лишь тогда, когда у людей
перед глазами возникает соответствующая картина бытия, а в их деятельности начинает
функционировать соответствующая обобщенная схема жизненного процесса, или онтология.
Новый логос бытия должен укорениться в психике людей, соединить внешние социальные
формы с реализацией каких-то сил индивидов, открыть каким-то внешним формам доступ к
органике внутреннего бытия личности. Ясно, что полное совпадение внешних и внутренних
форм не происходит. Но некоторые особенности в структурах внешней и «внутренней»
деятельности людей должны совпадать или, во всяком случае, четко соответствовать друг
другу, «переводиться» на язык друг друга с достаточной полнотой.
В связи с этим особо подчеркнем формирование развитых образов времени,
процессуальности, непрерывности в сознании новоевропейского человека. Эти образы или
