 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Есть, пожалуй, две возможности «наблюдения» истории, работающей в живых человеческих
силах: первая, связанная со становлением личности ребенка, вторая — с реконструкцией
становления специфических форм социальной организации человеческого процесса, проще
говоря — со становлением общества.
Становление самой истории как истории рода человеческого и как истории личности — вот
два плана анализа, по-разному показывающие, как может совпадать эволюция общественных
форм и их становление в силах людей.
Особый интерес представляет выяснение переходного процесса, когда складываются
особенные, характерные только для людей связи их совместного развития. Где грань,
отделяющая по-настоящему человеческое от еще недостаточно человеческого? Когда
начинают преобладать социальные связи в собственном смысле слова? Что является
критерием выделения и определения социальности?
Ответить на эти вопросы достаточно полно еще никому не удавалось, и прежде всего
потому, что фактические свидетельства искомого процесса в значительной мере зависят от
наших предположений, мысленных экспериментов, надежности косвенных данных и научно-
теоретических схем.
Для наших дальнейших рассуждений мы используем описание первобытной охоты, ее
модельное представление, опирающееся, конечно, на предварительное исследование и на
материалы, обработанные рядом исторических дисциплин.
Охота выбрана по двум причинам. Во-первых, история человечества, за исключением
нескольких последних тысячелетий, была историей собирательства и охоты, была историей
выработки общественных форм, позволивших в последние тысячелетия перейти к
земледельческой, а затем и технологической цивилизациям. Во-вторых, охота, судя по всему,
была процессом, в котором происходила интенсивная трансформация биологических связей
пралюдей, их стадной коллективности в собственно человеческую социальность.
В развитии охоты особо интересен этап, когда первобытные люди, перешедшие к
выслеживанию, загону и нападению на крупных животных, начали вырабатывать формы
разделения совместной деятельности.
Разделение деятельности и становление ее социальной организованности в своих главных
аспектах представали следующим образом [1].
1 Более подробно эта ситуация рассматривается в книге: Кемеров В.Е. Взаимопонимание.
М., 1984.
Деятельность человеческой общности развертывалась в пространстве. Действия отдельных
охотников совершались в разных точках пространства. Последовательность действий
определяла временную логику их связи, т.е. они должны были совершаться, либо сменяя
друг друга, либо одновременно (в зависимости от скорости перемещения животных).
Согласованность человеческих действий в значительной мере оказывалась их
одновременностью в разных «секторах» охоты.
Распределение охотников по разным позициям пространства-времени охоты, по сути,
означало отделение каждого из них от общего хода деятельности и ее результата.
Ожидаемый результат охоты, таким образом, перестает быть только предметом потребности
человека, только желанной пищей.
Поскольку между отдельным охотником и ожидаемым результатом совместного действия в
пространстве и времени развертывается связь взаимосогласованных и
индивидуализированных операций, постольку и потребности охотника оказываются
отделенными от желанного результата этой цепочки операций. К тому же на «участие» в
