 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
94
я лег, закрыв паза, на берегу под тенью развесистых деревьев, я чувствовал, что сердце
мое так освежено, так омыто, так чисто, так блаженно, как могло бы оно быть когда-то в
первые дни творения, на заре времен. И я понял, что происшедшее со мной было на этот раз
не обыкновенным купанием, а настоящим омовением в самом высшем смысле этого слова...
...Из-за дубов выплыла низкая июльская луна, совершенно полная. Мало-помалу умолкли
разговоры и рассказы, товарищи один за другим уснули вокруг потрескивавшего костра, а я
остался бодрствовать у огня, тихонько помахивая, для защиты от комаров, широкой веткой.
И когда луна вступила в круг моего зрения, бесшумно передвигаясь за узорно-узкой
листвой развесистых ветвей ракиты, начались те часы, которые остаются едва ли не прекрас-
нейшими в моей жизни. Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как
Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою
собственную ДУШУ. Это было первым необычайным. Торжественно и бесшумно в поток,
струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В
блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные
сферы, медленно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; ч все, что я мог
помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством. Эти древние леса и
прозрачные реки, люди, спящие у костров, и другие люди — народы близких и. дальних
стран, утренние города и шумные улицы, храмы со священными изображениями, моря,
неустанно покачивающиеся, и степи с колышущейся травой — действительно все было во
мне тою ночью, и я был во всем. Я лежал с закрытыми глазами. И прекрасные, совсем не
такие, какие мы видим всегда, белые звезды, большие и цветущие, тоже плыли со всей
мировой рекой, как белые водяные лилии.
Хотя солнца не виделось, было так, словно и оно тоже текло где-то вблизи от моего
кругозора. Но не его сиянием, а светом иным, никогда мною невиданным, пронизано было
все это — все, плывшее сквозь меня и в то же время баюкавшее меня, как дитя в колыбели...
...Позднее я старался всеми силами вызвать это переживание опять. Я создавал все те
внешние условия, при которых оно совершилось в 1931 году. Много раз в последующие
годы я ночевал на том же точно месте, в такие же ночи. Все было напрасно. Оно пришло ко
мне опять столь же внезапно лишь 20 лет спустя, и не в лунную ночь на лесной реке, а в
тюремной камере...
(ДАндреев. Роза мира)
¹4 Сон и бодрствование – пограничные медитативные состояния
организма
Все люди видят сны, и у всех эти сны различны. Сон одной ночи отличается от сна другой
ночи. В своих сновидениях мы видим Небо и Землю, видим различных людей и разные
мысли — и все это создано мыслью... Откуда же знать, что и это Небо и Земля не созданы
мыслью?!
Во сне, в зеркале, в воде есть представленный нами отраженный образ Неба и Земли. Тот,
кто хочет произвольными усилиями воли уйти от образа Неба и Земли, явившихся в
сновидении, —бодрствует и не спит.Тот, кто, бодрствуя, хочет произвольными усилиями
уйти от Неба и Земли, отраженными в воде, не наполняет водой блюдо. Наличие или
отсутствие объекта внутри нашего сознания зависит, в первую очередь, от нас, а не от
реально существующего Неба и Земли. Таким образом, человек не уходит от Неба и Земли, а
уходит от зрительных образов своего сознания, то есть мир опыта уподобляется сну.
Диалектика учит, что истинная реальность не знает противопоставления «субъект —
объект». Обратная сторона Луны существует с давних пор, а увидели мы ее совсем недавно.
Не последнюю роль в разложении Мира нашего сознания на мир видимый и мир невидимый
играет язык. Так, в языке каждая вещь имеет свое название, и именно отсюда рождается
ложная мысль о том, что разным именам в действительности соответствуют разные
сущности. Например, «Пушкин — поэт» и «Человек, убитый на Черной речке». Но истинная
реальность абсолютно конечна, проста и целостна. Словарь, которым мы пользуемся в
обиходе, немногословен и конечен. И эту целостность и единство как раз и передает
