 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
97
Повесть-притча
Пер. с англ. Ю. Родман.
---------------------------------------------------------------
Невыдуманному Джонатану-Чайке,
который живет в каждом из нас
Часть первая
Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва
заметных волнах спокойного моря.
В миле от берега с рыболовного судна забросили сети с приманкой,
весть об этом мгновенно донеслась до Стаи, ожидавшей завтрака, и вот
уже тысяча чаек слетелись к судну, чтобы хитростью или силой добыть
крохи пищи. Еще один хлопотливый день вступил в свои права.
Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном
одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан
Ливингстон. Взлетев на сто футов в небо, Джонатан опустил перепончатые
лапы, приподнял клюв, вытянул вперед изогнутые дугой крылья и,
превозмогая боль, старался удержать их в этом положении. Вытянутые
вперед крылья снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер едва
шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижимым. Он прищурил
глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал
дыхание и чуть... чуть-чуть... на один дюйм... увеличил изгиб крыльев.
Перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал.
Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не
останавливаются. Остановиться в воздухе - для чайки бесчестье, для
чайки это - позор.
Но Джонатан Ливингстон, который, не стыдясь, вновь выгибал и
напрягал дрожащие крылья - все медленнее, медленнее и опять неудача, -
был не какой-нибудь заурядной птицей.
Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего кроме самого
необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для
большинства чаек главное - еда, а не полет. Больше всего на свете
Джонатан Ливингстон любил летать.
Но подобное пристрастие, как он понял, не внушает уважения птицам.
Даже его родители были встревожены тем, что Джонатан целые дни проводит
в одиночестве и, занимаясь своими опытами, снова и снова планирует над
самой водой.
Он, например, не понимал, почему, летая на высоте меньшей
полувзмаха своих крыльев, он может держаться в воздухе дольше и почти
без усилий. Его планирующий спуск заканчивался не обычным всплеском при
погружении лап в воду, а появлением длинной вспененной струи, которая
рождалась, как только тело Джонатана с плотно прижатыми лапами касалось
