 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон: «Стратегия психотерапии»
106
блокнот, чтобы пополнить свои собственные данные.
К сожалению, случившийся позже лесной пожар разрушил дом Хаксли; погибла и его
огромная библиотека, содержащая множество редких книг и рукописей, а также тетради с
отчетом о нашей совместной работе. В результате нам пришлось отказаться от продолжения
этой работы, так как Хаксли очень болезненно воспринимал все разговоры на эту тему; но
недавняя его смерть заставила меня внимательно прочесть те несколько страниц, которые
находились в моем блокноте. Изучив их, я понял, что могу представить на суд читателя
небольшую часть нашей совместной работы в тот день. Читатель должен помнить, что цитаты,
приписываемые Хаксли, не всегда стенографически точны, так как его наиболее длинные
высказывания были записаны в сокращенной форме. Однако по своей сути они верны. Нужно
также учесть, что Хаксли прочел мои записи в день нашего совместного исследования и в
основном согласился с ними.
Начало проекта
Выполнение проекта началось с того, что Хаксли решил уточнить понятие сознательного
мышления в состоянии гипноза у себя самого и у других субъектов. Затем я высказал свою
точку зрения на его понимание гипнотического состояния. Цель обсуждения состояла в том,
чтобы выяснить, в чем совпадают и в чем расходятся наши взгляды, что обеспечило бы более
надежное исследование этого вопроса, представляющего для нас огромный интерес.
Затем мы долго и подробно обсуждали его психоделические опыты с мескалином,
которые позже были описаны в его книге «Двери к восприятию» (Нью-Йорк, 1954).
Далее Хаксли перешел к детальному описанию своей практической работы с тем, что он
называл «глубокой рефлексией». Он описал «глубокую рефлексию» (автор не дает полного
описания, поскольку тогда у него не было особых причин подробно записать его в своем
блокноте) как состояние физической релаксации с наклоненной головой и закрытыми глазами,
глубоким прогрессирующим уходом от внешних сторон жизни, но в то же время без потери
ощущений физической реальности, без амнезии и без потери ориентации; отстранением от
всего, не имеющего к нему прямого отношения, а затем полным мысленным погружением в то,
что его интересует. Однако Хаксли констатировал, что был настолько свободен в этом
состоянии, что брал острый карандаш вместо притупившегося, чтобы автоматически
записывать свои мысли, и делал все это, не вполне осознавая, какое физическое действие он
выполняет. По словам Хаксли, у него было впечатление, будто это действие не является
неотъемлемой частью его мышления. Во всяком случае, говорил он, такая физическая
деятельность не влияла на «течение моих мыслей, так заинтересовавших тогда меня, не
замедляла и не ускоряла его. Эти действия носят ассоциативный характер – Я должен сказать,
что такие действия тесно связаны с периферией…». Приводя еще один пример, Хаксли
вспомнил еще об одном типе физической деятельности. Он вспомнил о состоянии «глубокой
рефлексии», в котором находился в тот день, когда жена поехала в город за покупками. Он не
мог вспомнить, какие мысли и идеи посетили его в тот день, но отчетливо помнил, что,
вернувшись домой, жена спросила его, записал ли он то сообщение, которое она передала по
телефону. Он явно пришел в замешательство от ее вопроса, ничего не мог вспомнить о
телефонном звонке, о котором говорила жена, пока они вместе не нашли запись о сообщении в
блокноте, что лежал возле телефона, стоявшего рядом с креслом, в котором он любил сидеть.
Они с женой пришли к заключению, что в момент телефонного звонка он находился в
состоянии «глубокой рефлексии»; он поднялся с кресла, взял в руки трубку телефона и сказал в
нее, как обычно: «Алло, я слушаю». Затем выслушал сообщение, записал в блокнот и
впоследствии абсолютно забыл об этом. Он просто помнил, что в этот день работал над
рукописью, которая поглощала все его интересы. Он объяснил, что у него сложилась привычка
начинать рабочий день с погружения в «глубокую рефлексию».
Хаксли рассказал также о другом случае, когда его жена, вернувшись домой после
короткого отсутствия, обнаружила в холле на столике для прессы очень важное письмо. Она
нашла Хаксли спокойно сидящим в кресле, очевидно, в состоянии глубоких размышлений.
