 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон: «Стратегия психотерапии»
125
можно было писать на нижней части листа. Потом медленно и задумчиво, заметно напрягая
правую руку и ускоряя свою речь, начала строить рисунок, компонуя элементы, которые так
часто рисовала раньше, в упорядоченное систематическое целое – словно собирала их вместе.
Так, например, четыре жирно заштрихованные линии одинаковой длины образовали квадрат, а
другие линии, скомпонованные вместе, сформировали рисунок.
Однако когда пациентка заканчивала квадрат, у нее появилась явная неуверенность.
Дойдя до нижнего левого угла, она несколько раз рассеянно взглянула на рисунок и, наконец,
немного исказила угол, оставив его открытым. Кроме того, рисуя нижний правый угол, она
слишком сильно нажала на карандаш и сломала его.
Проводя диагональную линию от левого нижнего угла квадрата, она начала двигать рукой
с неожиданной силой и скоростью. Сделав значительную паузу перед изображением второй
диагонали, рука стала двигаться все медленнее и медленнее, когда приближалась к нижнему
правому углу квадрата, линии стали изгибаться; наконец, рука задвигалась быстрее и более
уверенно, перейдя к заштрихованному треугольнику.
Проводя линию, соединяющую маленький треугольник с жирно заштрихованным
треугольником, ее рука неожиданно остановилась, когда приблизилась к боковой стороне
квадрата, и какое-то время спокойно лежала на столе. Затем приподнялась и передвинулась к
краю, как бы преодолев барьер, после чего закончила линию, проведя ее твердо и решительно.
Спиральная линия, соединяющая цилиндр и заштрихованный треугольник, началась
свободно и легко, но по мере того как рука приближалась к треугольнику, ее движения
становились все более затрудненными и медленными.
Несколько раз во время процесса рисования рука пациентки возвращалась к большему из
двух треугольников, нарисованных тонкими линиями, карандаш едва касался его, исправляя
контур, в то время как жирный треугольник был нарисован грубо, небрежно.
Когда пациентка делала рисунок, нам удалось записать тот порядок, в котором к общей
картине добавлялись различные элементы:
1. Квадрат.
2. Цилиндр.
3. Большой тонкий треугольник.
4. Маленький треугольник.
5. Соединительные линии между цилиндром и большим треугольником, большим
треугольником и маленьким треугольником, цилиндром и маленьким треугольником.
6. Заключительный четырехугольник.
7. Жирно заштрихованный треугольник.
8. Соединительная линия между маленьким треугольником и заштрихованным
треугольником.
9. Линия, проходящая от цилиндра к квадрату и за пределы четырехугольника, потом
снова к квадрату, а затем к заштрихованному треугольнику.
10. Спиральная линия.
11. Штриховка в центре верхней части цилиндра.
Закончив рисунок, пациентка несколько раз взглядывала на него, но, казалось, ничего не
видела. После этого она с шумом уронила карандаш, и это привлекло ее внимание. Затем она
сразу же обратила внимание на свой рисунок и вновь взяла в руки карандаш. Потом она левой
рукой вырвала лист из блокнота, чтобы рассмотреть его получше, а правую руку держала так,
словно готовилась что-то написать. Заметив это, экспериментатор решил вызвать у нее
подсознательное желание дать какое-то скрытое пояснение и сделал ей внушение: «Короткая
вертикальная линия означает „да“, а короткая горизонтальная линия – „нет“».
Неправильно поняв это внушение, пациентка внимательно посмотрела на рисунок и
заявила, что не видит таких линий, и спросила, как они вообще могут что-то означать.
Потом ей был задан вопрос: «Все ли теперь?», на что она ответила: «Я считаю, что да,
если здесь вообще что-то есть», неосознанно сделав рукой знак «да». – «Все?» – «Да, я думаю,
что все, если здесь вообще что-то есть», – и снова, не сознавая этого, сделала рукой знак «да».
Пациентка несколько минут рассматривала свой рисунок, а потом заметила: «Ну, это все
чепуха, бессмыслица. Неужели вы думаете, что из этих каракулей можно что-то понять, или,
