 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон: «Стратегия психотерапии»
239
вопрос.) «Теперь вы уже заняли положение, удобное для одного или для всех движений
(неопознанное авторитетное внушение). Что касается вопроса, который я должен задать, то,
фактически, он тоже не имеет большого значения. Важно то, что думает ваш подсознательный
ум, а что он думает, ни вы, ни я не знаем сознательно. Но ваше подсознательное знает, так как
оно думает совершенно самостоятельно, но не всегда в соответствии с вашими сознательными
мыслями».
«Так как вы просили индуцировать транс, то я мог бы задать вопрос, связанный с вашей
просьбой, но я задам вопрос гораздо проще (снимается возможная угроза гипноза).
Следовательно, давайте (мы вместе работаем) зададим такой общий вопрос, на который можно
было бы ответить одним из тех движений, о которых я вам рассказывал. Теперь сам вопрос. Я
хочу, чтобы вы выслушали его внимательно, а потом терпеливо ждали, чтобы узнать, а
возможно, и не узнать, каким будет ваш подсознательный ответ». (После такой очевидной
задержки внимание пациента находится в наивысшей точке фиксации; он, как говорится,
«навострил уши» в своем желании узнать наконец, каким же будет вопрос, и такое желание
должно обеспечить серьезную базу для восприятия той идеи, на которую ответит его
подсознательное мышление.) «Мой вопрос таков (говорится медленно, выразительно,
серьезно): Считает ли ваш подсознательный разум, что он поднимет вашу руку, ваш палец или
сделает движение головой? (Три возможности, следовательно, сознательный разум этого знать
не должен.) Ждите теперь терпеливо, внимательно, и пусть ответ придет».
Чего не знает пациент, и у него нет возможности понять это, так это то, что с ним идет
общение на двух уровнях, что он находится в двойной, если не в тройной, связке. Он не может
отрицать того, что его подсознательный разум может думать. Он неизбежно привязан этим
словом «думать». Любое идеомоторное движение, позитивное или негативное, является прямой
связью с его подсознательным разумом (но его мышление не простирается до такого
понимания). Если он медленно качнет головой – «нет», моей реакцией будет углубление транса.
Я попрошу его сесть еще удобнее, и, если его таза открыты, я добавлю: «… возможно, если вы
закроете глаза, глубоко вздохнете и почувствуете удовольствие от того, что ваш
подсознательный разум свободен для общения со мной, когда он этого захочет».
Таким образом, он сам, не осознавая этого, общается со своим подсознательным и у него
нет времени для анализа этого факта. В результате этого он все глубже и глубже погружается в
транс, вопреки своему прежнему сознательному убеждению, что он сможет справиться со
своим подсознательным желанием испытать состояние гипноза. Другими словами, его
сопротивление обходят окольным путем, сделав так, что его гипнотические реакции
накладываются на его мыслительные процессы в ответ на кажущееся не имеющим отношение к
гипнозу обсуждение различных вопросов, а его ложная уверенность в том, что его нельзя
загипнотизировать, сводится к нулю приятным подсознательным пониманием того, что он
может сотрудничать с гипнотерапевтом. В конце концов пациент начинает понимать, что его
подсознание несет определенную ответственность за сложившуюся ситуацию. В результате он
вынужден позволить своему подсознанию «разделить» свои знания с сознательным разумом с
последующей гипнотической амнезией на сознательном уровне. Таким образом, пациенту
кажется, что со стороны автора не было попыток индуцировать состояние транса, но,
фактически, состояние транса уже индуцировано.
К счастью для оператора и пациента, выявление одного гипнотического явления зачастую
является отличным приемом индукции транса, и ради блага больного его нужно применять как
можно чаще. Автор пришел к такому убеждению еще летом 1923 года, когда он
экспериментировал с автоматическим письмом. К удивлению автора, у его сестры Берты,
которую никогда не гипнотизировали, возникло глубокое сомнамбулическое состояние транса,
хотя внушения, сделанные ей, преследовали только одну цель: чтобы ее правая рука, держащая
ручку на пачке бумаги, медленно, постепенно начала дрожать, двигаться, делать отметки на
бумаге до тех пор, пока не будет выписывать буквы, а потом и слова, образующие
предложения, в то время, когда она пристально смотрит на дверь, что заставляло ее тело смирно
сидеть в кресле. Было написано предложение: «Собака бабушки любит глодать кости», и автор
спросил, что она имела в виду, и получил ответ в то время, когда она показывала на закрытую
дверь: «Смотри! Она сожрала целую тарелку костей, и они ей понравились!». Только тогда
