 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
состояний, в которых медиумы могут писать, произносить слова или делать
что-либо недоступное им в обыкновенных состояниях, и это недоступное
спириты приписывают манипуляциям постороннего духа, действующего чрез
организм медиума или иным путем.
Подобно тому, как хлысты или мал¸ванцы, прорицая, произнося известные
слова и делая телодвижения, не сознают их или, по крайне мере, не признают
как собственные, а, напротив, признают их чуждыми себе, совершающимися
волею вошедшего извне духа, так же точно и пишущий или вертящий столом
спирит не признает этих действий за свои, а относит их к действию
постороннего духа, который управляет им, как простым орудием».
«Относя к одной общей категории мал¸ванцев, хлыстов и спиритов, мы не
можем не закончить этого сравнения сопоставлением скопческих и
хлыстовских прорицаний с откровениями спиритов. Если первые большею
частью лишены смысла или по крайней мере не возвышаются над уровнем
заурядного человеческого разума, то и все то, что успели сообщить спиритам
их духи, совершенно посредственно или ничтожно и, по справедливому
замечанию английского мыслителя, "не может быть поставлено выше самой
пошлой болтовни" (Карпентер)».
Итак, возникновение психопатических эпидемий, подобных выше описанным,
возможно и в интеллигентном классе общества, в котором одним из стимулов к
их развитию и распространению служит также внушение, производимое устно
и печатно.
ПАНИКИ СРЕДИ ЛЮДЕЙ И ЖИВОТНЫХ.
Надо однако иметь в виду, что психическая зараза проявляется не только
распространением психопатических эпидемий, но и распространением
психических эпидемий, которые не могут считаться патологическими в узком
смысле слова и которые несомненно играли большую роль в истории народов.
Такого рода психические эпидемии происходят и в современном нам обществе
и притом не особенно редко. Один из ярких примеров психических эпидемий,
правда, кратковременного свойства, представляет то, что называется паникой.
Эта психическая эпидемия развивается в народных собраниях, когда,
вследствие тех или других условий, к сознанию массы прививается идея о
неминуемой смертельной опасности.
Кто переживал вместе с другими панику, тот знает, что это не есть простая
трусость, которую можно побороть в себе сознанием долга и с которой можно
бороться убеждением.
Нет, это есть нечто такое, что охватывает, подобно острейшей заразе, почти
внезапно целую массу лиц чувством неминуемой опасности, против которой
совершенно бессильно убеждение и которое получает объяснение только во
внушении этой идеи, путем ли неожиданных зрительных впечатлений
(внезапное появление пожара, неприятельских войск и пр.) или путем слова,
злонамеренно или случайно брошенного в толпу. Из лиц, бывших на театре
последней русско-турецкой войны, многие вероятно вспомнят при этом случае
о тех паниках, которые неоднократно охватывали население Сис-това во время
нашего Плевненского сидения.
Так как паника касается чувства самосохранения, свойственного всем и
каждому, то она развивается одинаково как среди интеллигентных лиц, так и
среди простолюдинов; условиями же ее развития должна быть неожиданность
в появлении всеми сознаваемой опасности, на каковой почве достаточно
