Navigation bar
  Print document Start Previous page
 84 of 146 
Next page End  

Вспомните сцену из «Войны и мира» на дворе князя Ростопчина, предавшего
толпе для собственного спасения одного из заключенных, вспомните
печальную смерть воспитанника Военно-Медицинской Академии врача
Молчанова во время наших возмущений в последнюю холерную эпидемию!
Достаточно, чтобы во время страшных народных эпидемий проник слух об
отравлении водных источников, чтобы исступленные толпы стали искать
отравителей, и смерть тем из несчастных, на которых падает в этом случае хотя
бы тень подозрения. Так бывает не только в наших захолустьях, но и в таких
центрах цивилизации, как Париж, где во времена холерных эпидемий
буквально повторялись те же самые события. По словам Жиске, «один молодой
человек, служащий в министерстве внутренних дел, был убит на улице Сен-
Дени по одному подозрению в том, что он хотел бросить яд в чан одного
торговца вином».
Достойно внимания, что подобные же действия толп повторяются с
необычайной стереотипностью во все времена и в разных странах. «Римские
толпы, обвиняющие христиан в поджогах Рима или в поражении, постигшем
какой-нибудь легион, и бросающие их на растерзание зверей, средневековые
толпы, выставляющие против альбигойцев, против евреев, против какого-
нибудь еретика нелепейшие обвинения, распространенность которых
принимается за доказательство их справедливости; немецкие толпы Мюнцера
во времена Реформации, французские толпы Журдана во времена Террора, —
все они и всегда представляют одно и то же зрелище».
Как быстро передается внушение в толпе, особенно уже ранее
наэлектризованной, показывает пример, заимствованный из Бианки. В одной
деревушке народ, уже до некоторой степени возбужденный, заметил при
выходе из церкви нескольких полицейских, явившихся для исполнения своей
службы. Этого было достаточно, чтобы дать повод к общему раздражению,
начались свистки и крики, послышались зажигательные возгласы и песни, и не
прошло много времени, как толпа, состоявшая из совершенно мирных граждан,
в том числе стариков и детей, начала бить стекла и громить все, что она могла.
Вот почему благородство и возвышенность религиозных, политических и
патриотических целей, преследуемых людьми, собравшимися в толпу, по
справедливому замечанию Тарда, нисколько не препятствует быстрому упадку
их нравственности и крайней жестокости их поведения, лишь только они
начинают действовать сообща. Тард. Преступления толпы. Невр. Вестник. Т. 1,
вып. 1. В этом случае все зависит от направляющих толпу элементов.
До какой степени быстро, почти мгновенно, толпа по внушению изменяет свои
чувства, показывает рассказ Ph. De Segur об одной толпе 1791 года, которая в
окрестностях Парижа преследовала одного богатого фермера, будто бы
нажившегося на счет общества. В ту минуту, когда этому фермеру грозила уже
смерть, кто-то из толпы горячо вступился за него, и толпа внезапно перешла от
крайней ярости к не менее крайнему расположению к этому лицу. Она
заставила его петь и плясать вместе с собою вокруг дерева сво-боды, тогда как
за минуту пред тем собиралась его повесить на ветвях того же самого дерева.
Мы не касаемся здесь спорного вопроса — всегда ли обязательны для всякого
действия толпы особые вожаки, как думает Тард, или же возможны и
самостоятельные действия толпы без всяких вожаков, как утверждают его
противники; во всяком случае несомненно, что действия толпы в значительной
мере обязаны внушению и самовнушению, часто даже сводящемуся к простому
подражанию.
Hosted by uCoz